Бет и Буравчик – в униформах слуг-уборщиков – отбыли на рабочем джипе с прицепом, чтобы в условленном месте дождаться Виктора и Елену. Те в сопровождении двух постоянных телохранителей тайком покинули поместье через задние овраги – всю округу предварительно прочесали слуги с вымуштрованными псами-убийцами, умеющими ползать беззвучно и затаиваться по сигналу. Местность оставалась чиста – но Елену терзала подозрительность, каждый шорох вызывал раскаты страха и волны смятения.
Они шли неторопливо, с величайшей осторожностью, но без остановки. Путь до условленного места занял три часа. Три часа по колдобинам, болотистым низинкам, буграм и вверх по склону – к довольно заброшенной дороге, ведущей к так называемому «охотничьему бунгало» Живаго, давно забытому и неухоженному. В бунгало жили Ференц и Микул Гробули - сторож с сыном, красивым, но туповатым малым с дефектной, укороченной с детства ногой. Микул сильно хромал, но при этом ухитрялся развивать приличную скорость, и был весьма увёртлив и шустр. В своё время Живаго устроил для него отличный протез, подарил небольшую, резвую машину, и содержал обоих – а большего им и не было нужно: они охотились, и время от времени доставляли в поместье свеженину. Хозяин не появлялся в том лесу уже не один год, сторож и забыл, как он выглядит – и вот теперь к нему в гости готовилась завалиться весьма внушительная компания: четыре человека и два громилы-телохранителя. Бет от души надеялась, что гонец не испугал старика этим известием, и что тот успел – с надлежащими предосторожностями – запастись достаточным количеством продуктов. Впрочем, она была уверена, что надолго им не придётся задержаться в тепле и комфорте – их очень скоро выследят. Где же ещё искать в первую очередь, как не в ещё одном доме, или, как выражался сам сторож, «вместилище».
Лес на склоне был великолепен. Мирный, величественный, чуждый человеческих драм и войн. Активно переговаривались птичьи семейства, шустро сновали белки и хори, кидались врассыпную зайцы. Изба словно вырастала из огромного ствола царственного дуба, прислонившись к нему вплотную. Резьба на ней поблекла, дерево выцвело, но доски и брёвна оставались мощными и надёжными.
Изба оказалась не так уж и велика: всего две большие комнаты внизу и обширная спальня – наверху. А также пристройка для всякого хлама и инвентаря, в которой заодно были устроены мастерская, гараж и летняя кухня. И чуть поодаль – дровяной склад и коптильня. Когда-то охотничий домик принадлежала тому же самому Коваци, и утварь с обстановкой сохранились с тех самых пор, удерживая обаяние его бывшего хозяина. Простая, но крепкая мебель, обильная затейливой резьбой, ковриками, циновками и вышивками в фольклорном духе, деревянная и глиняная посуда с ручной росписью.
- Это очень романтично, Вик, – сказала Елена с печальной улыбкой. – Я давно мечтала пожить в таком месте, в глуши, с тобой вдвоём.
Сторож, Ференц Гробуль, коренастый старик с пронзительными, глубоко утопленными глазками, взволнованно выбежал им навстречу с ружьём наперевес. Мендес вышел из машины первый, огляделся, сморщился – но упрекать старика было не в чем: всё содержалось в образцовой чистоте. Мендес похлопал Ференца по спине, осведомился о здоровье и поблагодарил за порядок; выражение его лица было странным – о чём он думал, что вспоминал – было не понять.
«Хозяин сильно изменился», - подумал Гробуль. – «Прежде он лишь отдавал команды…»
Гробули перешли жить в сарай, Буравчик и Бет поселились внизу, Елена и Виктор расположились наверху. Телохранители будут спать поочередно, прямо на полу. Один из них всю ночь станет наблюдать за дорогой – так распорядился Мендес. А днём они возьмутся патрулировать окружающее пространство. Со второго этажа открывался вид на дорогу, и это было хорошо. Во все остальные стороны они видели только курчавые шапки деревьев и стволы – и это было плохо. Сколько они тут пробудут – неизвестно: Бет собиралась дождаться связи со своим агентом. Или им помогут добраться до аэропорта и улететь в Испанию, либо подберут и переправят в другое безопасное место.
День, два, неделя, месяц… Сколько бы их ни было, этих дней, они станут последними счастливыми днями, Елена была уверена в этом. Недобрые предчувствия не давали ей расслабиться ни на миг. Но она не показывала вида.