…Дорога оказалась совсем близко, зато тропе не было конца. Елена спотыкалась на каждом шагу, влажный мох пытался склеить её ноги, корни – подставить подножку, ветви – уколоть и оцарапать посильнее. Она едва волочила ноги, точно силы вдруг покинули её. Бет подхватила её под руку, но Елена упрямо встряхнулась: - Я сама!
Перед самым выходом на дорогу тропка ныряла в овражек. Бет огляделась: - Кажется, вон туда, правее, там должен быть сухой перешеек, болотце придётся обойти…
Елена словно и не услышала. Она упрямо, не останавливаясь, шла вперёд. Обходить? Неужели Бет не понимает, что там-то её и поймает эта самая, со стилетом… Стилет. Stiletto. Он остался там… Её красавец! Её драгоценная игрушка! Какая она дура!
Но возвращаться? Упаси Бог! Елена почти бежала, вот ноги снова запнулись, она неудержимо полетела вперёд и очутилась посреди овражка, в сырых, грязных листьях. Бет ошиблась, тут нет болота, всего лишь сырые листья… Она лежала, из пор земли сочилась влага, пропитывая брюки и ветровку. Как мерзко, как холодно, брр! Она с трудом поднялась, Бет уже спешила на помощь.
- Как ты, очень промокла? Да очнись, Еленка, что с тобой?
- Ничего. Голова закружилась, вот и всё…
Бет тяжело вздохнула: – В машине переоденешься. Потерпи.
Мендес сидел в машине, с безнадёжным упрямством звал на помощь, и нетерпеливо постукивал пальцами по рулю. Оружие… Оружие – это неплохо, если ты один из банды гангстеров. Они сами избрали себе такую судьбу – вечная война. Мендес не собирался стреляться на дуэли с целым миром. Ему это претило. Он учёный, он действовал другими методами, он не убивал. Теперь его вынуждают расстреливать людей, а это так глупо и нерационально. Это омерзительно и страшно. Если они с Еленой будут стрелять в полицейских, они подпишут себе смертный приговор, и их имена смешают с дерьмом: убийцы… Бонни и Клайд.
Девушки выбрались на обочину. Мендес взглянул – и застонал: час от часу не легче! Не иначе они ползали на животе.
- Поспешите! В чём дело, Еленка?
- Поскользнулась, упала. Ерунда…
- Не ерунда, – вмешалась Бет. – Мокрое нужно снять.
- Упала? Ты, случаем, не знаешь, где мой стилет?
- Нет. Не знаю, - слишком поспешно ответила Елена. – Я оставила его в лесу. Забыла… потеряла.
- Что? Чёрт побери! Бет, ты уверена, что его нельзя отыскать?
- Уверена, Вик. Нам нельзя возвращаться. Елена, где твоя одежда?
- В багажнике. Не хочу. Долго. Некогда.
- Накинь пока мою куртку…
Мендес рванул с места. Бет накинула на Елену свою куртку. Елена дрожала от холода. Лето, называется… Серость. Промозгло. А она так любит солнышко…
Новая невзгода их подстерегала на выезде с дороги на шоссе. Едва они взлетели по откосу и развернулись в сторону Цепича, как из-за поворота выскочила машина с затемнёнными окнами, в компании байкеров.
- Оружие, Вик! Где оружие? – взвилась Бет.
- Чёрт! Оно было в багажнике!
- В багажнике? Ты с ума сошёл! Что с тобой? Проснись! За нами погоня, а твоё оружие в багажнике! Елена, пригнись!
Вместо ответа Мендес надавил на газ. Преследователи не стреляли. Стрелять больше было не в кого: ненужные - перебиты. Остались лишь самые изысканные драгоценности, бесценные экземпляры в шкатулке. Поэтому их упорно догоняли. Оказавшись поблизости, они ударят по шинам и остановят джип, любой ценой, потом завладеют содержимым шкатулки.
- Дьявол! – выругалась Бет. - Фак ю!
Её маленький пистолет истощился очень быстро. Мотоциклы окружили их, закованные в латы охотники, без лиц, без имён, без душ.
Джип Мендеса рвался вперёд, но скоро его прижмут к обочине, их выволокут наружу…
…Они выскользнули на шоссе неслышно, они вынырнули из-за откоса легко и стремительно. Они были хладнокровны и бесчувственны с виду, но в глубине их глаз пылал яростный, дикий огонь, разожжённый Хозяином. Разношёрстная толпа, в дождевиках, куртках, и просто в джемперах. Кто-то был с ломом, кто-то – с газовым пистолетом, кое-кто – с охотничьими ружьями, один-единственный – с береттой, остальные – со сжатыми кулаками. Вид личных солдат Виктора Мендеса, как они есть, без серо-зелёной униформы, похожей на военную форму, в разномастной одежде, казался неестественным. Зрелище неотвратимо надвигающейся толпы было феерическим и жутким. Елена всхлипнула.