— Нет, папа подарил. Смотри, — кручу рукой перед Тедди, на которой мои часы и колечко, но он хмурится. Часы Кристиан подарил мне за несколько дней до Рождества, поздравил со вступлением в должность. Они тоже французского бренда, и они чудесные.
— Это скучно! От этого нет радости!
— Теодор, мне они очень нравятся… И кольцо, разве оно плохое?
— Это скучно! Ты не можешь время на телефоне смотреть?
— Смотреть время на телефоне, для такого человека как я или Ана, дурной тон, мистер Грей. Как и вытирать руки обо что-то другое, кроме полотенца для рук. Это дорогой, красивый и нужный аксессуар.
— Скучно…
— Я помогу тебе сделать для Аны подарок, если ты сам что-то придумаешь, — Кристиан хватает сына в объятия, мучая щекоткой, и мальчишка радостно визжит, но не просит, чтобы папа его отпустил. — Я обещаю, что к следующему рождеству мы с тобой хорошо подготовимся, и Ана будет очень-очень рада.
Похоже, я действительно остаюсь тут надолго… Оно и к лучшему.
Эти два мистера Грея слишком хороши, чтобы их менять на что-то.
— Хорошо! — Тедди целует папу в щеку, и папочка отвечает ему тем же, крепко обняв. — Эй! Папа! — Кристиан показывает сыну язык, откусив его шоколадку, и малыш возмущен от такой наглости, но быстро прощает всё папе, получив поцелуй и в другую щеку.
— Детка… — смотрю Кристиану в глаза, мягко улыбаясь от удовольствия, я наслаждаюсь их обществом, и он так же сияет. — Я люблю тебя.
Ох, чёрт, в самое сердце!
— Я тоже люблю вас, мистер Грей.
Комментарий к
это конец, но мы-то с вами знаем, что вы получите от меня ещё одну главушку, которая расскажет вам о том, что же там, много лет спустя… а пока нужное количество ждунов набирается, послушаю ваши теории. ;)
========== Часть 14 ==========
8.
Глубоко вдыхаю, зажмурившись, потому что мне действительно больно, больно физически — пульсируют виски и давит глаза, но ничего не отвечаю. Даже не злюсь. Он напуган, ему страшно и больно, он прячет свои эмоции… Это такой возраст.
А в голове, как и всегда, эхом повторяется эта фраза.
«Отстань от меня! Ты мне не мать, чтобы указывать мне, что мне делать!»
«Ты мне не мать».
Я знаю.
Теодор уносится на второй этаж, громко топая ногами по лестнице, я же сползаю спиной по стене, пряча голову в коленях. Господи, я понимаю его, но я так больше не могу… И Кристиану я сказать тоже не могу. Ни в коем случае.
— Маленькое ты дерьмо, — всхлипываю, я так хочу в чьи-то объятия, но я так не хочу быть слабой. Я и не могу, мне некому: ни в коем случае Кристиану. Кейт нельзя нервничать, она на последних неделях беременности — они с Элиотом ждут наследника, и всё должно быть хорошо. Миа сбежала от проблем… А Грейс и Каррику не лучше, чем мне.
— Мисс Стил, всё хорошо? Может, вызвать врача для вас?
— Нет, не нужно. Спасибо, Гейл, я… — всхлипываю, и в глазах женщины я тоже вижу слёзы, но она качает головой, закусив губы, помогая мне подняться.
— Я провожу вас в спальню, мисс Стил, отдохните хоть пятнадцать минут. Не надо, вам это не на пользу. Я понимаю, что больно, но вы должны быть сильной… Ради них обоих. Теодор ещё маленький, напуганный ребёнок…
— Я знаю. Я на него не обижаюсь. Просто мне так жаль, что время, когда я могла уладить все проблемы лишь домашним печеньем, закончилось.
— Теодор очень любит вас, Ана. Это просто период его взросления… Всё будет хорошо.
Будет ли?..
***
— Теодор, я еду к папе, может… — встаю прямо перед Теодором, мешая ему играть в приставку, и он закатывает глаза, поставив паузу и швыряя джойстик на диван рядом с собой.
— Почему ты называешь его «папой»?! Это ваша больная игра? Я не поеду.
— Он был бы рад тебя увидеть.
— Не смей давить мне на жалость!
— На какую, твою мать, жалость?! Ты не понимаешь, что твой отец может умереть, а ты в грёбаные игрушки играешь?!
— Не говори так! Может, тебе и было бы лучше, если бы он умер…
Я чувствую флэшбэк, всё то же оцепенение, как и в первый раз, когда я ударила его, так и сейчас. Теодор с яростью смотрит на меня, приложив ладонь к щеке и губам, в его глазах слёзы, я же не чувствую жалости или сожаления.
— Не смей так думать обо мне, маленькое неблагодарное дерьмо. Я люблю его, я ценю каждый момент, проведенный с ним, я не вижу жизни без него. А ты играешь в сраный «X-box», вместо того, чтобы лишний раз обнять отца или сказать ему, что любишь его. Меня ты не обязан любить, я тебе не мать, но уважать ты меня должен. Меня и мои чувства к моему мужчине, который по совместительству твой отец. Я же всё для тебя делала… И сегодня я не буду врать отцу, что у тебя репетиторы.
Конечно, я совру Кристиану. Я на голову встану, лишь бы не расстраивать его. Отношения между мной и Теодором не должны портить отношения отца и сына.
Я люблю их, люблю их обоих и люблю безумно, но Теодор так сильно ранит меня, постоянно, что я уже не могу это терпеть. Он давно уже не мой Тедди… И болезнь Кристиана всё только усугубила.
В сотый раз за день иду поправлять макияж, я снова плачу… Потому что Кристиан ни в коем случае не должен видеть, что со мной происходит, видеть мои синяки под глазами, ни в коем случае! Потом, сидя на руках у моего самого сильного и самого красивого мужчины, на руках у моего дикого, но одомашненного Дома, я смогу быть самой слабой и несчастной девочкой на свете. Но пока — я самая сильная и властная женщина, которая не видит проблем. И если он ещё раз только попробует устроить мне истерику, что он не заслуживает меня, я просто не знаю, что я сделаю с этим Греем!
По-новой накрасив глаза и замазав консилером синяки под глазами, надеваю блузку и юбку-карандаш, лодочки на шпильке, Кристиан любит меня в виде его деловой девочки. В последний раз проверяю все вещи, сумку, беру важные бумаги, что передала мне заместитель Кристиана, всё на месте, но из дома я почему-то так и не могу уйти. Может, перенервничала из-за Теодора, или… Я не знаю. Я уже с ума схожу.
Мне очень нужен мой папочка…
Но и задерживаться я больше не могу. Ещё полчаса, и Кристиан решит, что я бросила его и сбежала в Европу с новеньким сексуальным охранником.
Чёрт, надо ещё раз позвать Теодора. Чтобы моя совесть действительно была чиста.
Поднимаюсь на второй этаж, я так давно не была здесь, в нашем же доме я теперь только ночую, и аккуратно стучу в дверь спальни Теодора. Он не отвечает, но и не гонит меня, поэтому я вхожу в его спальню. Постеры, его электронные барабаны, немного холодно — ничего не изменилось. Комната мрачная и притягательная.
На стене возле стола различные фотографии его родных и друзей, до сих пор. Наших с ним фото, как и семейных фото, где мы втроём, много… Значит, где-то в глубине души он всё ещё любит меня?