Пронесло.
Когда выпрямилась, потеряла в кромешной темноте направление. Начала переживать, пытаться отыскать дорогу наощупь. Опять за что-то зацепилась, замерла.
По мосту напротив вовремя пронеслась машина с дальним светом и подсказала направление. Чтобы не потеряться, Ника быстро прошмыгнула вперед, но так и застыла в проеме на кухне.
Алик. Стоял прямо перед ней. Она чуть не вскрикнула от неожиданности, но вовремя сдержалась. Молча разглядывала его профиль, едва подсвеченный уличными фонарями.
Белозеров стоял к ней боком, по пояс голый, вертел в руке стакан, глядя куда-то вдаль. Ника будто попала под действие чар: не могла заставить себя пошевелиться. В полутьме хорошо проглядывались рельефы широкой спины и покатых плеч. Алик выпил глоток, мышцы на руках заиграли. Ника и вовсе позабыла, что знала этого мужчину. Образ нескладного мальчишки с длинными волосами и скейтбордом никак не вязался с тем, кого она видела сейчас. Забылась, оперлась плечом о дверной косяк.
Алик довольно резко отвернулся, включил кран, видимо, чтобы всполоснуть стакан. Ника вздрогнула и приготовилась сбежать. Но не сдвинулась с места, лишь прикрыла ладонью рот.
Уличный свет блестел на мужской спине и обнажал секреты. А именно четкий шрам, что зарождался где-то слева под ребрами и пересекал спину до правой лопатки. Жуткое зрелище, на самом деле. Прекрасное и жуткое. Оно вызывало смешанные чувства, как если представить белесую полосу на квадрате Малевича.
Несовершенно прекрасен, страшно красив – Ника улыбалась, подбирала оксюмороны один за другим и, кажется, могла бы продолжать целую вечность. Но встретила его взгляд.
– Вера?
Алик сам не до конца понял – это сон или явь? Слишком он много думал о ней. Повело.
Ника же отшатнулась назад.
Вера.
Веры больше нет. Она погребла ее очень глубоко. До нее уже не достучаться. Ею слишком больно оказалось быть. Ее слабости, толстые щеки, вечный плач, ее наивное желание спасти весь мир, объять необъятное, ее высокие мечты и чувство справедливости – все сдохло.
Орлова медленно попятилась назад. Не зря же она возводила эти стены, обрастала толстой шкурой, училась притворяться? Теперь ее звали только Никой, как богиню победы. Все, даже близкие. Ведь Веры больше нет.
Так?
Ника задрожала, поймав спиной опору, и сорвалась на бег.
Она пронеслась по коридору и лишь на инстинктах отыскала дверь в спальню. Тотчас споткнулась о порожек, но, только повернув замок, схватилась за ударенный палец и на одной ноге проскакала до кровати – естественно, не бесшумно. Ника завыла в подушку, отмолотила матрац. Красная от смущения, стыда и адской боли.
Когда услышала шаги, то перестала дышать. Прикусила губу и взмолилась всем богам, чтобы Белозеров не стал стучать и задавать вопросы, на которые не ответила бы и самой себе. Но Алик прошел мимо. Видимо, в зал, где он, собственно, сегодня и спал. А Ника поймала себя на мысли, что не дышала.
Выдохнула. И, позабыв о том, что жутко хотела пить, уснула прямо поперек кровати.
Глава 9
Ника проснулась с чужим запахом на теле. И нет, это был не воротник рубашки – тот источал едва уловимый аромат одеколона. И не постельное белье – оно отдавало приятным кондиционером с морской свежестью. Так откуда взялся этот оглушающий запах, что оживлял призраков ночи и образ Белозерова без майки? Непонятно, но ей казалось, будто он повсюду. Им был пропитан воздух и ее мысли.
Уже в следующую секунду, сжимая в руках джинсы и другие вещи, Ника кралась в ванную, чтобы его смыть. Смыть и больше никогда не пробуждаться с мыслью об Алике. Довольная, она защелкнула дверь и собралась нырнуть в душевую, но чуть не взвыла от разочарования, заметив полное отсутствие полотенец. Видимо, кто-то и вправду затеял вчера «большую стирку».
Ника надела джинсы, чтобы не повторять ночной ошибки, и тихо пробежала по коридору. Осторожно выглянула из-за двери в зал, где понадеялась найти сушилку – все остальные уголки вчера исследовала. Она побаивалась встретиться лицом к лицу с Аликом, хоть и понимала, что это неизбежно. Но вместо Белозерова нашла смятое одеяло на диване. И никакой сушилки. А нет, увидела – ее просто вынесли на балкон.