Орлова стянула со стула куртку, подхватила сумочку и едва начатую бутылку вина. Прямо у барной стойки оплатила счет, отказалась от боксов с едой, которые настаивал собрать официант, и умчала прочь. Куда? Куда-нибудь, где можно заглушить боль.
Пойманная на дороге машина с флиртующим блондином за рулем заехала на парковку ближайшего паба. Ника протянула несколько сотен, но тот только посмеялся в ответ, еще раз безуспешно попросил ее номер, а затем пожелал хорошего отдыха. И спустя час или два вечер и в самом деле стал неплохим.
Сейчас на сцене паба выступал загримированный под Майкла Джексона парень. Отточенными движениями лунной дорожки он срывал овации подвыпившего народа, а голосом заставлял полчища мурашек бродить по телу Ники. Девушка то и дело ловила себя на мысли, что каверы звучали лучше оригинала. Или ей так казалось из-за минту: все же нечасто в организме оказывалось что-то крепче вина.
Ника витала в параллельной мятной реальности, мило болтала с барменом, который шутил ниже пояса, пританцовывала на высоком стуле и подпевала толпе. Вопрос «что со мной не так?», пульсирующий в голове все это время, спрятался где-то на задворках мыслей, испугавшись ярких вспышек и громких звуков. Ника резво дергала руками в такт музыке, кричала, что «Билли Джин не ее любовница»* и что «Всем наплевать на нас»**, а потом отбивалась от назойливых приглашений на медленный танец под «Give in me». Ей сейчас не нужно было чье-то внимание от слова «совсем». Она не умела забываться в ком-то. Наслаждалась минутами спокойного блаженства, уплывая на волнах вечных мелодий, которые латали душевные раны.
Легкая отрешенность и безразличие на лице привлекали внимание мужского пола больше, чем явный флирт. А ее бежевое платье и такого же цвета туфли, из-за которых казалось, что на девушке надета только яркая помада, заставляли мужчин и вовсе сворачивать шеи. Даже когда она, пошатываясь, брела на выход, чтобы подышать свежим воздухом.
Прохлада апрельской ночи отрезвляла. Ника обняла себя, пряча оголенные руки. Сюда доносились приглушенные отзвуки музыки. Ника наблюдала, как сменялись на подъездной дорожке такси, вдыхала сигаретный дым, долетавший от шумных ребят поблизости. Ей нравилась атмосфера, окружившая со всех сторон.
В ладони зазвонил телефон. Ника ответила, не глядя. В динамике послышался знакомый низкий и такой приятный голос: что-то о новостях, расшифровке. Ника невольно расплылась в улыбке, чуть оступилась и крепко ухватилась за перила.
– А-а-а, эт-то ты, ры-ыжий? А-алик. Ик.
Многозначительное молчание в ответ. А затем вопрос. Довольно резкий.
– У тебя все в порядке?
– Не-аа, ик, – совершенно спокойно пробормотала Орлова.
Она всегда начинала икать, когда вовремя не тормозила с алкоголем. А тут еще холод добавлял свое.
– Так. Ты можешь сказать, где ты?
Собеседник явно напрягся, Ника услышала раздражение в его тоне.
Девушка обернулась, покачиваясь. Название паба не увидела, так как стояла на крыльце с навесом, но зеленый и оранжевый украшали заведение по периметру, а ведущий вечера, курящий в стороне, был одет в костюм Святого Патрика.
– По все-е-ем призн-кам… в Ир-р-рландии!
Ника хихикнула. Показалась себе остроумной, как никогда. В этот момент рядом в полный голос расхохотались парни.
– А если серьезно? – прозвучало по-родительски строго.
– У-у-у, ты че-го такой злю-ющий? Прям боюсь-боюсь.
И Ника повесила трубку. Она чертовски замерзла и не хотела продолжать разговор, который ей не нравился. Вот если бы рыжий начал мурлыкать бархатным голосом какие-нибудь комплименты – другое дело, Орлова бы с удовольствием послушала. А так поднялась обратно в бар, бормоча ругательства на призрака из прошлого.
Она подошла к стойке и, усевшись на стул, опрокинула в себя заготовленную стопку ликера. Мысли катились в неопределенном направлении, приближаясь к Белозерову и экзаменам.
Внезапно девушку посетила гениальная идея: немедленно проверить теорию с ЕГЭ она не имела возможности, зато прекрасно могла написать Райкину – ее первому парню, который учился на год старше и после отказа потерять с ним девственность, раструбил всей школе совершенно дикие гадости.
Еще в детстве она не понимала возникшего неизвестно откуда благородства: на следующий день после травли Орловой молодой человек пришел с синяком под глазом и перед всем классом извинился за вранье. Такие перемены в поведении казались слишком нелогичными. В ее прошлом вообще было слишком много нестыковок. Разгадка плавала где-то на поверхности, но Ника никак не могла ее ухватить.