Дурацкие мысли лезли в девичью голову. Что и не пожила толком, замуж так и не вышла, не родила ребенка. Ничего после себя не оставила. Что нужно было слушать маму и, наверное, выбирать мужчин проще. Уже давно бы сидела дома с детьми, смотрела сериалы, как отчаянная домохозяйка, а не вот это вот все.
06 минут 48 секунд, каждая из которых отдавалась болезненным уколом в сердце.
В немой паузе Ника перевела взгляд на Алика и поняла, что плевать ей было на простых мужиков. Сейчас, опираясь на его плечо, она жалела лишь о том, чего полжизни не замечала.
В пилотскую кабину она мчалась, не чувствуя ног. Почему в такой ответственный момент она думала не о смерти, не о жизни, а об Алике? Может, от страха сердце раскрыло все карты перед ней?
– Мы обнаружили взрывное устройство в хвосте, – протараторила Ника, подгоняемая секундами, утекающими в никуда, и показала фотографии на телефоне.
Второй пилот жалобно заскулил, раскачиваясь взад-вперед. А всегда изображал из себя такого брутального мачо.
Командир тотчас настроил связь с землей.
– Говори, – приказал он.
И Ника рассказала все. Перечислила каждый проводок.
К концу повествования осталось четыре минуты с хвостиком, хоть и старалась говорить быстрее. Начались переговоры. Но когда командир озвучил оставшееся в их распоряжении время, повисла тишина, которая ясно дала понять – рассчитывать они могли только на себя.
Озарение пришло, когда не ждали. К Нике оно ворвалось в сознание с двумя нулями рядом с цифрой четыре на экранах. Пошла на убыль четвертая оставшаяся минута, и она снова услышала тихий шершавый голос, вещавший свою правду.
…ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и — кстати — самого зачатия
Мадонной сына Иисуса…
Ника чуть не захлебнулась догадкой.
Фанатик Бродского…
Он так и не обратил свой взор к небу…
Обрывочные фразы из воспоминаний загудели в голове.
Стихотворение на ее телефоне. Это же точно был Бродский! Она же изучала его творчество в институте! И как не вспомнила раньше?
Руки задрожали с новой силой – она здесь неслучайно. Она – ключ. У нее есть ключ. Точнее, был, пока она не удалила его из айфона.
А-а-а!
Тот самый случай, когда ругаться хотелось невыносимо. Ника прикусила язык, попыталась напрячь мысли, чтобы вспомнить. Не обращала внимания на уставившихся на нее пилотов. Она пробовала расшевелить извилины, встряхнуть память, ведь точно знала – в тексте был год. Четыре цифры. Не просто так. Она уже не верила в совпадения. Кто-то играл с ней, с ними.
– Вы можете найти стихотворение? – обратилась девушка к диспетчеру по микрофону. – В «Гугл»? Или как-нибудь еще? У нас чуть больше трех минут, и это единственная зацепка. Черт, я не помню, как там было точно. Помню Женеву, помню… взор, что ли, к небу. Это Бродский.
– Нашел! – спустя всего несколько секунд вскрикнул диспетчер. – Стих об испанце Мигуэле Сервете, еретике, сожженном…
– Конец! – перебила Ника мужчину. – Нужны цифры в конце, год.
– Так.
Он зачитал последние строки.
…Он,
Изучавший потребность
и возможность
человека.
Человек, изучавший Человека для Человека,
Он так и не обратил свой взор
к небу,
потому что в 1553-м году,
в Женеве,
он сгорел между двумя полюсами века:
между ненавистью человека
и невежеством человека.
– Есть!
Ника сорвалась с места, еще не дослушав до конца.
Сейчас в ее голове засел образ малышки Миры, такой взрослой и красивой. И как она справится со всем в этом безумном дивном мире без старшей сестры?
1-5-5-3. 1-5-5-3. Она повторяла про себя, как мантру. 1-5-5-3.
В хвост добежала пулей. Свалилась на пол, не почувствовав, что разбила коленку. В ушах звенело, кровь кипела, челюсть сводило от того, как были стиснуты зубы. Руки у девушки тряслись. Сильно. Но она нажимала кнопки.
Оставалось чуть больше минуты.
1-5-5-3.
Последняя тройка загорелась в окошке, и код исчез. Его приняли! Но Ника не успела обрадоваться – один из крестиков замигал вновь.
Твою мать!
– Твою мать! – озвучил Игорь за ее спиной.
Время продолжало утекать. 40 секунд, 39, 38, 37… 32.
Нажать наугад?
Если бы сейчас от выбора Ники зависела только ее жизнь, может быть, она бы так и сделала. Но нет, не имела права. Не здесь.