Она подошла к полкам и достала оттуда какой-то свёрток. Когда она развернула его, Георгий увидел злосчастную папку Забредягина. На папке лежал паспорт Георгия, который он постоянно носил с собой. Георгий вдруг вспомнил, что за обложку паспорта прошедшей осенью заложил фотографию, на которой он был запечатлён вместе с женой и дочерью на фоне сентябрьского леса.
— Это нарисовал очень хороший художник, — сказала Нира, задумчиво рассматривая фотографию. — Кажется, что ты сейчас выйдешь из картинки и заговоришь.
Георгия развеселила её наивность, и он, с пафосом, сказал:
— Да! Её написал лучший художник моей страны! Самый лучший, какого только можно было найти!
Не удержавшись, Георгий громко засмеялся. Нира, хитро прищурившись, подозрительно посмотрела на него.
— Что тебя так рассмешило, Жора?
— Нира, не хочу врать, но такие картинки в моей стране машина делает за несколько минут.
Девушка непонимающе посмотрела на Георгия. Видя её замешательство, он спросил:
— Ты что, не знаешь, что такое «машина»?
Нира отрицательно покачала головой. Георгий вздохнул:
— Ну, это такой предмет, который облегчает человеку жизнь, выполняя за него некоторые работы, — как мог, объяснил он.
— …
«Да-а-а, плохо дело», — подумал Георгий.
— Кстати, твой арбалет тоже своего рода машина, — добавил он, показывая на оружие лесной жительницы, которое висело на стене.
— А-а-а, понимаю! Машины — это, например, те же катапульты, которые стоят в Ваахе для защиты от врагов! — наконец догадалась Нира. — Я сама их не видела, но мой отец, когда был в городе, видел их. Он рассказывал о том, как хитро они устроены, но я мало что поняла. Это оружие придумал Грозник.
Георгию вдруг пришла в голову интересная мысль. «Если здесь, в этом мире, волшебники могут строить катапульты, значит, они владеют элементарными научными знаниями. Что если мне добраться до этого Грозника и попросить его о помощи?»
— Подай-ка мне остальные бумаги, Нира, — попросил Георгий, натягивая свитер.
Нира протянула ему папку. Георгий развязал тесёмки и раскрыл её. Обе рукописи были на месте.
— Нира, мне нужно попасть в этот ваш Ваах, к Грознику. Может он поможет мне вернуться домой? Или хотя бы отыскать моего друга… — тихо промолвил он.
— У-у-у, Жора, — протянула Нира. — До Вааха месяц пути! Но сейчас идти нельзя — морозы очень жестокие. Вот недели через три станет теплее, тогда и пойдём.
— Пойдём?! Ты сказала — «пойдём»?! — Георгий подумал, что ослышался. — То есть ты собираешься в Ваах?
— Да, собираюсь. Каждый год мы возим туда вдвоём с отцом…, вернее, возили вдвоём, шкурки топов. (Топы — красивейшие зверьки с пушистым мехом серебристо-серого цвета, очень похожие на маленьких плюшевых медвежат. — Примечание автора). На ваахском рынке за них можно выручить хорошие деньги.
То обстоятельство, что Нира собиралась идти в Ваах, несказанно обрадовало Георгия. Ему не хотелось всю оставшуюся жизнь провести в Гиблых лесах. Даже рядом с Нирой…
Вскоре Георгий окончательно оправился и стал помогать Нире по хозяйству. Здесь пригодились его навыки плотника. Он починил крышу хижины и поправил частокол, окружавший её.
В принципе, хозяйство Ниры было нехитрым. Хижина состояла из единственной комнаты и кладовой. Во дворе же находились загон для домашних коз и сарай, в котором жили псы. Эти две собаки сначала вызывали у Георгия чувство благоговейного страха. Огромные, с пастями-капканами, длинной, свисающей космами, бурой шерстью, Дико и Мерг, однако были, по существу, лишь собаками больших размеров. Они быстро привыкли к Георгию. Нира оказалась права, когда сказала, что они «чувствуют, каков в душе человек». По крайней мере, дней через десять, когда Георгий мог уже кормить их без опасения быть съеденным, они с радостью бросались к нему, пытаясь вылизать ему лицо в порыве своего бурного собачьего восторга.
Дни, проведенные в хижине, запомнились Георгию навсегда. Каждый вечер, отправляясь спать, он пытался отогнать прочь своё желание забраться к Нире в постель. Однажды он лёг раньше нее и притворился спящим, накрывшись одеялом с головой. Она, думая, что гость спит, стала раздеваться. Чуть отогнув уголок одеяла, Георгий, затаив дыхание, наблюдал за нею. Тело Ниры было безупречным. Таких красавиц он в жизни не видывал! Она, раздевшись донага, надела ночную рубашку и грациозно скользнув под одеяло, почти тут же уснула. А Георгий полночи проворочался, прогоняя прочь обуревавшую его страсть. Думаете, он не пытался добиться расположения Ниры? Чёрта с два! Пытался. Но то ли попытки его были слишком уж развязны, то ли, (что, скорее всего, но она ему в этом не призналась) она ещё не познала мужчину, Георгий, в результате, что называется, остался «за бортом». Да при этом ещё получил хороший удар кулаком в лоб. Удар, достойный сильного мужчины. После этого, осознав, что в настоящий момент, его поползновения успеха иметь не будут, Георгий перестал торопить события и успокоился. «Ещё не вечер», — обнадёживал он себя, потирая ушибленный лоб.