— Ну, что ещё?
— Послушайте…
Вновь раздался вой, полный тоски и звериной ярости.
— А-а-а… — недовольно протянул Лукан. — Не обращай внимания. Это волки. Спи. Им сюда не пробраться.
Он повернулся спиной к Георгию и снова заснул, а гостю, однако стоило больших усилий заставить себя успокоиться. «Легко ему говорить…», — вздохнул Георгий, засыпая…
Когда утром Георгий спросил Лукана, почему тот был так спокоен, Лукан ответил ему:
— Если бы волки подошли слишком близко, мои собаки подняли бы такой шум, от которого даже мёртвый бы проснулся! А раз они молчали, то и нам волноваться было не о чем! Привыкай, Жора!
Георгий пожал плечами и произнёс:
— Постараюсь.
Позавтракав, все трое вышли во двор. Лукан с Нирой стали запрягать собак в сани. Георгию же (который ничего не понимал в этом деле) ничего не оставалось делать, как просто-напросто наблюдать за этим процессом, попыхивая трубкой, подаренной Луканом. Нира с Криволицым вполголоса переговаривались, время от времени поглядывая на Георгия. После недолгой паузы Нира что-то сказала Лукану, и тот, кивнув в ответ, отошёл от собак и направился к гостю. Подойдя, он сказал, пристально глядя Георгию прямо в глаза:
— Мне Нира сказала, что ты не в меру горяч. Ты хотел даже застрелить Горца. Так вот, предупреждаю тебя, сынок, никогда не хватайся за оружие без причины. В дороге это может нам сильно навредить. Только если увидишь, что Нира или я собираемся принять бой, тогда конечно можно… Даже нужно! Мы, Свободные Охотники, никогда не нападаем первыми, мы не разбойники какие-нибудь. Запомни это, сынок.
Георгия разозлили и возмутили слова Лукана, но вида он не подал. Он лишь подумал: «Нигде нет покоя от этих стариков! Учат и учат!». Вслух же он промолвил:
— Хорошо, я так и сделаю.
— Вот и ладно, сынок. Вот и ладно.
Глава 7
Наконец, все три упряжки были готовы к походу, и маленький обоз выехал из двора. Лукан, закрыв за собой ворота, рукой описал в воздухе круг и произнёс:
— Помоги нам Рум добраться до Вааха целыми и невредимыми! И собак тоже сохрани. Ну, поехали! Гок! Гок!
Путешественники выехали на середину Склянки и бодро пошли вниз по реке, оставляя позади себя шлейф из кружащихся в воздухе снежинок. Лукан шёл первым, Георгий — вторым, Нира же замыкала это шествие. Помня её наставления, которые она давала ему ещё во время первого перехода, Георгий был начеку, готовый в любой момент достойно встретить опасность.
Глядя на идущего впереди Лукана, он думал: «Лукан уже почти старик, а сильнее меня раза в два будет». В его присутствии Георгий чувствовал себя намного спокойнее, чем вдвоём с Нирой. По крайней мере, их теперь было трое, да шесть собак, а это, в Гиблых Лесах, кое-что, да значило…
И вновь скрип снега под полозьями лыж, массивные деревья справа и слева, нескончаемая дорога-река, да шумное дыхание собак окружали Георгия, не давая ни на секунду усомниться в реальности происходящего.
Через два дня показались скалы, на которых Георгий впервые увидел Горцев. Собакам, да и людям тоже, не нравилось это место, слишком уж близко скалы подступали к ним. Вечером этого же дня они выехали на Баснаму. Держась середины реки, собаки, с похвальным усердием тянули нагруженные сани. Быстро темнело, но Лукан и не думал останавливаться. Георгий догнал его и спросил:
— Мы что, всю ночь будем идти? По-моему, надо отдохнуть.
Лукан, взмахом руки, указал ему на берег.
— Покуда не пройдём скалы, останавливаться на ночлег нельзя! Опасно. Не суетись, сынок, скоро начнётся лес, тогда и остановимся!
Георгий вернулся на своё место. Что и говорить, Лукан, лучше его знал эти места, потому Георгий не обиделся, а лишь тихо сказал:
— Что ж, придётся поднапрячься…
Однако, прежде чем показались первые деревья, прошла, наверное, добрая половина ночи. Измождённые путешественники разожгли костёр, быстро поели и вскоре заснули, как убитые.
Утро следующего дня началось как обычно. Первым проснулся Лукан и растолкал Георгия с Нирой, приговаривая:
— Просыпайтесь же, сони! Время не ждёт!
Георгий с трудом разомкнул веки, потянулся, выкарабкался из-под толщи тёплых шкур, сел у костра и, набив свою трубку табаком, закурил. Лукан поворачивал укреплённый над костром вертел с насаженным на него аппетитным куском мяса. Криволицый снял со своего пояса фляжку и протянул её Георгию.
— На-ка, хлебни. Это тебя взбодрит.
Георгий сделал несколько глотков «весёлки» и вернул фляжку Лукану.