Когда Хлопунг отошёл достаточно далеко, Альберт спросил Слогуна, который уже направил лошадей к таверне:
— А у вас, в Бруксе, есть староста?
— Нет, пока не назначили. А если выберут, спаси нас Рум от такого, как этот Хлопунг! — ответил Слогун.
— Это точно, — тихо промолвил Альберт. — Спаси, Рум…
— Господин Альберт, — неожиданно спросил Слогун. — С каких это пор вы — ученик доктора Кристиса? По-моему господин Кристис сам учился у вас вчера. И кого вы ищете в Зирдене? Своего друга, я слышал?
— Послушайте, что я вам скажу, Слогун, — «стальным» голосом отвечал Альберт. — Не вмешивайтесь в мои дела. Вот вам пять каблов, за то, чтобы вы молчали по дороге в Бруксу, а там, если вам станет так уж любопытно, расспросите обо всём господина Кристиса. Я уверен — он вам всё объяснит. А ещё лучше — забудьте про свои вопросы, и, когда вернетесь домой, напейтесь, как следует! Говорят, это помогает от излишнего любопытства!
Последние слова Альберта прозвучали, как угроза, и Слогун, вспомнив рассказ шкипера Клипса о ночной драке у «Рыбьей головы», счёл нужным тут же извиниться, взял пять каблов, которые предложил ему Альберт и сунул их в карман. От «больших» денег Слогун не привык отказываться.
Он остановил повозку у порога таверны «У Грингора». Альберт соскочил на землю, вытащил сумку и, перекинув её через плечо, бодро сказал:
— Что ж, Слогун, прощайте, и не забудьте о том, что я вам говорил!
— Прощайте, господин Альберт. Хоть вы и чужеземец, но душа у вас добрая! — ответил Слогун, щёлкнув бичом и фургон, громыхая по бородавчатой мостовой, покатился к окраине города, где располагался кабачок, настолько любимый извозчиком, что проехать мимо него и не выпить стаканчиков пять «весёлки» для Слогуна было просто-напросто кощунством по отношению к себе и Руму.
Альберт, между тем, вошёл в таверну. Её зал разительно отличался от зала «Рыбьей головы». Он был намного просторнее, чище и светлее, стены его были украшены большими коврами причудливых расцветок. Широкие окна, выходящие на площадь, пропускали достаточно света для того, чтобы посетители могли свободно передвигаться между небольшими круглыми столиками, не опасаясь набить себе синяков, а также могли, как следует рассмотреть в своих тарелках и кружках, то, что они едят и пьют. Деревянные стулья, столы и стойка бара были украшены богатой резьбой, что создавало, приятное каждому человеку, ощущение домашнего уюта.
Альберту повезло. В зале сидели лишь три человека за одним из столиков. «Чем меньше людей меня увидят в этой одежде, тем лучше», — подумал он и направился к стойке бара, за которой, впрочем, никого не было. Один из сидящих за столиком людей, длинноволосый крепкосложенный субъект, оказался хозяином таверны. Увидев гостя, он поднялся, прервав разговор со своими собеседниками, и направился к Альберту.
— Добрый день, — поздоровался он, заходя за стойку. — Я — Грингор, хозяин этого заведения. Что желаете?
— Моё имя — Альберт. Я — ученик доктора Кристиса. Я только что вернулся из далёкой страны и хотел бы остановиться в вашей таверне. И ещё мне нужна новая одежда. Ваш староста сказал мне, что вы можете показать, где живёт портной. Сами понимаете, в таком одеянии я вызываю у окружающих удивление.
Альберт быстро взял инициативу «в свои руки». Он понял, что таким образом предотвратит излишние вопросы и кривотолки. Он нарочно говорил громко, чтобы те двое за столом как следует расслышали его. Альберт вновь достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги — письмо Кристиса и сказал, обращаясь к Грингору:
— Чтобы развеять ваши сомнения — вот моё сопроводительное письмо. Я еду в Ваах, чтобы получить там, у Грозника, свидетельство доктора.
— Не надо, господин Альберт, — ответил Грингор и плавно повёл ладонью. — Я вам верю. Я смотрел в окно и видел, как вы разговаривали с Хлопунгом. Нашего старосту невозможно обмануть. Пойдёмте, я покажу вам вашу комнату.
Грингор жестом пригласил Альберта следовать за ним и, покинув своё место за стойкой, стал подниматься по лестнице, ведущей на второй этаж.
На втором этаже находилась самая настоящая гостиница. Пол коридора, пролегавшего между двумя рядами дверей, был застелен мягким шерстяным ковром. Альберт посмотрел на свои, заляпанные грязью, ботинки и ему стало немного неудобно. Грингор, обернувшись, заметил это и успокоил гостя, сказав:
— Не берите в голову. Коридорный вычистит и ковер, и ваши ботинки.