«Надо же, стихами заговорил, — подумал Альберт. — „Хочешь знать, где друг твой…“. А что, может и правда этот псих знает, где Жора?».
Альберт сделал шаг вперёд, не разжимая кулаков, готовый к любому повороту событий.
— Говори, — разрешил он.
— Слушай загадку, «второй», — Проклум продолжал стоять, не поворачивая головы. Он застыл на месте, словно статуя и затараторил:
Здесь Проклум умолк и сделал шаг в сторону, видимо, собираясь уйти.
— Что это за бред?! Ничего не понимаю! Кто такой — «первый»?! Кто — «второй»?! — воскликнул Альберт, а Проклум повернулся к нему лицом и закричал:
— Ты — «второй»!!! Ты — смерть Дастиана! — и добавил уже тише, как бы обращаясь к самому себе. — «Второй» — умён, он догадается. А мне — Проклуму, камень с души, лети и пой, как птица в глуши!
Сумасшедший бросился бежать вдоль по улице, прочь от Альберта, оставив того в полном замешательстве.
«Гм… „Хочешь знать, где друг твой…“. Загадка… Да, ну, бред какой-то! Откуда может этот псих что-то знать? Просто совпадение… А что если — нет? У них тут всякие маги-колдуны, и они во всё это верят. Если существуют драконы, то могут существовать и волшебники. Но Зирден — такой реальный посёлок! Вокруг — обыкновенные люди, деньги, торг с портным и никакого волшебства… Эх, был бы рядом доктор Кристис!».
Альберт не заметил, как дошёл до дверей таверны. Он вошёл внутрь здания и с удовольствием отметил, что аборигены уже не «пялятся» на него, как на живое пугало. Теперь Альберт выглядел, как самый настоящий, коренной житель Мазергалы. За время его отсутствия в обеденном зале таверны собралось около пятнадцати человек, а трое музыкантов, сжимая в руках струнные инструменты, очень похожие на украинские домры, извлекали из этих домр трогательную, печальную, но вместе с тем, притягательную мелодию.
Альберт вспомнил, что ещё не обедал, желудок его вмиг «заворчал», словно животное, почуявшее добычу. Поднявшись в свою комнату, он быстро сунул в сумку «старую» одежду и вернулся в зал с тем, чтобы как следует подкрепиться.
Он уселся на высокий стул перед стойкой и хозяин, догадавшись, что гость хочет пообедать, без слов сунул ему в руки белый лист бумаги со списком блюд. В этом списке Альберт увидел много незнакомых названий и, чтобы не показать себя профаном в знании здешней кухни (как-никак, теперь ему приходилось разыгрывать из себя мазергалийца), он заказал себе то блюдо, которое «поглощали» большинство посетителей таверны, а именно — уже знакомое жареное мясо с луком и кружку пива.
Грингор, улыбнувшись, одобрил выбор Альберта, и вскоре перед гостем появилась тарелка с горячим мясом и глиняная кружка с пивом.
Альберт не хотел садиться за столик. Ему надо было поговорить с хозяином, тем более что на другом конце стойки бара какой-то человек поедал заказанное блюдо прямо тут же, за этой же самой стойкой.
«Значит, и я не буду выглядеть глупо», — подумал Альберт, не зная, с чего бы начать разговор с Грингором.
— Я вижу, вы неплохо приоделись, — промолвил тот, словно угадав мысли Альберта.
— Да, я побывал у господина Лингана и у него нашёлся подходящий костюм для меня. Кстати, когда я выходил от него, на меня налетел этот ваш сумасшедший — Проклум и наговорил мне кучу всякой чепухи. Извозчик сказал мне, что Проклум безобиден, но вид у безумца был довольно грозный.
— Ваш извозчик прав. Проклум мухи не обидит. А что касается чепухи… Я, лично, так не считаю. Например, пару месяцев назад он предсказал сильный шторм в Буйном Море, но на первый взгляд его предсказание казалось чистейшим вздором. Он тогда забежал в мою таверну, орал стихами что-то про всадника, несущего с моря смерть. И лишь потом я понял, что в его стихах был смысл, но смысл, скрытый в образах, загадках. Все привыкли к тому, что раньше он изъяснялся ясно и доходчиво. А теперь… Легче всего сказать, что это был бред и забыть об этом. Так что если он вам что-то сказал, господин Альберт, советую задуматься над его словами.
Альберт вновь вспомнил стихи про «первого», «второго» и «третьего». «Ладно, — размышлял он, — допустим я — этот загадочный „второй“ и я, действительно, „в Бруксу вошёл“, хотя, нет, я же в неё въехал на фургоне Слогуна… А „первый“ и „третий“?»