Глава 9 - Трепанация ходячая
Егор
У меня вынос мозга. Почему? Да потому что!
Соседка моя – трепанация ходячая! Чтоб её!
В данный момент могу только улыбаться, действительно как тот самый пресловутый Егор-дурак, да слюной капать. Ляля – реально сегодня Ляля. Платьице на ней такое, что закачаешься. Нежно розовое. Издалека посмотришь – подумаешь, что голенькая. Нельзя так одеваться, тем более в клуб, где ходят голодные до хороших девочек плохие мальчики.
На голове два бантика из ее же волос. Нежный макияж. И босоножки на высоченном каблучке.
Да она спятила так из дома выходить?
Мозги в черепной коробке медленно, но верно нагреваются и вскипают. Я ее ненавижу, да. Но сейчас...В этот самый момент не могу не смотреть на нее, как на девушку.
Красивую девушку, которая неспешно кусает губы, пока делает вид, что не замечает меня и глядит в экран своего смартфона. А я тут и у меня все внутри подгорает от ее присутствия. От её ног стройных и щиколоток этих бесподобных. От длинной шеи, что манит прижаться к ней губами, а потом прикусить. Сильно! От губ, таких сочных и пухлых. М-м, что бы я с ними сделал! И вишенка на тортик – её нежный, чуть сладковатый парфюм. Я от него почти теряю голову. Чуть прикрываю глаза и тяну носом – тут пион, персик, груша и совсем немного ванили.
Все! Черепная коробка вскрыта – мне хочется Лялю эту долбанную сожрать!
А может как-то сначала все начать, а? Замутить чутка, перебеситься и сбить это неуместное напряжение? А что, идея!
— Привет, — сглатываю внутреннее напряжение и делаю шаг назад, хотя меня тянет к ней, словно мощным магнитом.
— Привет, пупсик, — кивает она, даже не подняв на меня глаза.
— В клуб идешь, значит?
— Ага, — кивает и кидает на меня всего один скучающий взгляд.
Да, я сегодня тоже ничего. И тоже собирался как на парад. И тоже в тот самый ночной клуб. Но Ляльке об этом знать не обязательно.
Зауженные белые джинсы, кеды такого же цвета и бледно-розовая льняная рубашка на выпуск с подвернутыми рукавами. Чуть поворачиваю голову и смотрю на наше отражение в зеркале. Хмыкаю.
— А мы с тобой монтируемся сегодня, Ляль.
Но она только припечатывает на меня в упор тяжелым взглядом, а потом щелкает пальцами и рубит жестко.
— Ни сегодня, ни завтра, никогда! Запомни, пупсик. И пока.
Створки лифта открываются, и она модельной походкой от бедра дефилирует на выход. Ведьма! Ну ладно, я не гордый и попробую в последний раз. А там, простите, сама виновата.
— Ляля, ну вот ты же сама нарываешься. Что я тебе такого сказал, что ты опять взбеленилась?
— Отвали. А то ты рискуешь взбеленить меня еще больше.
Выходит на улицу из подъезда, затем за калитку, а я за ней. Я знаю, что она ищет. Я знаю, что не найдёт. Жду, пряча довольную улыбку. Рядом стоит мой Гелик, он тоже ждет, но своего звездного часа.
— Ладно, давай пока, грымза. И да, удачи тебе в клубе.
— А ты откуда знаешь? — тут же хмурится, но потом отмахивается. — Хотя какая мне разница. Да, верно, вообще плевать.
И тут же достала телефон из своей малюсенькой сумочки, расшитой пайетками. Набрала номер, ей ответили, и девчонка тут же затараторила.
— Девушка, я такси заказывала с этого номера на Барыковский переулок, а машины нигде нет...как отказалась от машины? Я не отказывалась. А кто, если не я?
Сбрасывает. Поднимает на меня полные ненависти и злобы глаза.
Боже, какая же она красивая! И да, я полностью отвечаю взаимностью на ее чувства с маленькой поправкой. Ну мужик я, ну не могу я больше сопротивляться. Надо мне! Один раз, чтобы отпустило...
— Ну ты скотина, Егорушка, — выговаривает мне и делает шаг ближе.
— За что опять я впал в немилость, барыня? — поднимаю руки в защитном жесте.
— Ты зачем моё такси отпустил?
— Я? — натурально впадаю в шок.
Да, я в школе успешно играл в театральном кружке.
— А кто?
— Слушай, подруга, я понимаю твое недовольство, но ты там собиралась три часа, таксист уехал, наврав диспетчеру про тебя, чтобы его не оштрафовали, а мне теперь козлом отпущения быть? Так не пойдет!
— П-ф-ф, — закатила глаза ведьма.
— Ладно, можешь не извиняться. Я добрый и не обидчивый. Поехали, я тебя сам отвезу.
Смеется. Фыркает. А потом тычет в меня наманикюренным пальчиком.
— Что бы я, да в твою гробовозку села? Никогда!
Облила очередным ведром дерьма, развернулась и потопала к своему уродливому красному Матизу, что стоял выше по улице под сенью деревьев.
— Блин, — припечатал я кулаком в раскрытую ладонь и принялся ждать, что будет дальше.