Когда выходила из помещения почты, сразу открыть двери почему то не удалось, потому как мне почему то нужно было пробовать открывать именно левую часть двойных дверей, хотя на правой части дверей чётко было написано – выход. Но меня почему то тянуло к левой половине дверей и через неё хотелось выйти, но двери, естественно, были чётко закрыты. Левая часть и первых, и вторых дверей. Выходя таки через открытую правую половину дверей, про себя подумала, что возможно я всё таки левша. Хотя, как правило, пишу правой рукой, но зато отлично рисую левой. Что ж, недоработки ума, видимо, или, может быть, так и нужно.
Узкие аллейки старой части города. И здесь уже во всю спустилась, пришла к ним осень. Фонари, окутываемые летящими жёлтыми листьями, каменная дорога, таящая в себе секреты древнего города, знавала много жёлтых листьев, множество каблучков проходящих по ней красавиц. Осень сеет листья словно песок. А они кружатся в порыве лёгкого ветра, и опускаются на землю.
Через полчаса я вернулась домой. Дельфинчик-брелок на ключах игриво серебрился пока я открывала замок тяжёлых дубовых дверей. Я вспоминала, как много этот дельфинчик для меня значит. В нём столько воспоминаний о приятных моментах моей жизни. Виной всему эта осень. Подарила память, прелесть чувств, заманила своими жёлтыми листьями, не оставила меня одну в этой красивой и в то же время печальной осени.
Накрыв в столовой стол на одну персону, я отведала два приготовленных блюда. И зелёный цитрусовый чай. А затем принялась убирать дом.
Чашечки, стаканчики, свечечки, всё было мило-прелестно расставлено мной в столовой на полки, освобожденные от пыли, и украшено вазами с садовыми цветами.
Поочерёдно были убраны зелёная и розовая комнаты дома, а так же кабинет-персик и пастельная гостиная.
Затем я постирала все вещи, которые находились в бельевых корзинах. А свои беговые кроссовки пришлось стирать вручную. Отчистив шнурки этих кроссовок и сами кроссовки до белого, я вывесила их на специальную открытую площадку, предназначенную для просушки стираного белья. А затем развесила и целую корзину белья, которое постирала стиральная машинка.
Находящиеся в доме растения в горшках так же были приведены в порядок. Я взрыхлила в вазонах землю, удалила пожелтевшие листья, а так же те цветки, которые уже отцвели и засохли. Потому оранжерея была исправно приведена в полный порядок. И вокруг воцарила сплошная чистота.
По окончании уборки я приняла ванну со свечами. А затем разожгла камин. Находясь на диванчике напротив камина, открыла какую то книгу в серо жёлтой обложке и пыталась читать. Но чтение было столь утомительным, я отложила книгу в сторону и смотря, как горят дрова в камине, рисовала в своих мыслях цветные картины. Но мои глаза начали закрываться, и под воздыхание горящих в камине дров я уснула. Во сне камин мне показался каким то необъятно большим, то ли с гофрированными, то ли с высеченными стенками.
Я почему то заново зашла в свой замковый дом. Широкая парадная лестница вела на второй этаж. В колонах терялось пространство первого этажа. Толстые с рисунком вазы стояли по обе стороны начала парадной, ведущей наверх, лестницы. Растения казались какими то гипертрофировано большими. Их широкие листья словно дышали вокруг, так словно у них были собственные лёгкие и было слышно, как они вдыхали и выдыхали порции воздуха, всё время пытаясь дотянуться своими стелящимися по паркету листьями до ступенек, перил на лестнице и голубых окон. Но широкое пространство незаметно перескочило в небольшую комнатушку как кадр в кинофильме. Там было возвышение, то ли подиум, который отделял верхнюю часть комнаты от нижней. И кто-то представил мне моего нового мажордома-дворецкого, но этот кто-то скрылся, и был не видим для памяти как воздух всё последующее время. Я как то учтиво согласилась, но при этом старалась оценить объект, не показывая того, что хочу детально разглядеть его, всё же украдкой старалась посмотреть на человека, которого мне представили. Украдчивый взгляд, с моей и его стороны. Но собственно говоря, от кого было прятаться, ничьего присутствия в упор не наблюдалось, только были такие ощущения кого со стороны ещё. В память въедалось его лицо правильного сложения, скулы, нос, в нем было что-то греческое и смуглое. На пределе. Не чёрное, а именно смуглое.
- Так вы новый мажордом? – послышалась моя отчётливая речь как бы между прочим.
- Так точно, извольте располагаться, - странно с хазяйновито чётким тоном ответил мне мой новый дворецкий, словно уже лет сто проработал в моём доме и в моём обществе.