— Убийство холста подводит к принципу случайности. У тебя есть другие приемы?
— Да, я много читаю и слушаю, что говорят другие люди. Допустим, если картина начинает мне надоедать, я иногда беру и переворачиваю ее, потому что я слышал, что порой композиция от этого выигрывает. Мне нравится переворачивать картины на бок, мне нравится, когда они работают в любом положении как абстракции.
Бывает, я позволяю краске стекать по холсту, потом переворачиваю его, и краска течет уже в другом направлении, и образуется занятная форма. И тогда я работаю над этой формой. Но в основном я действую наобум, просто беру и провожу линию. Если она мне не нравится, стараюсь ее изменить.
Почти всегда из этого что-то получается, и тогда я следую дальше за этой линией, ищу в ней подсказки, как сыщик ищет улики. Часто мне кажется, что по-настоящему мне доставляет удовольствие само использование краски, нанесение ее на холст. Иногда акт наложения краски на холст для меня самодостаточен. Это удовлетворяет меня интеллектуально: сам по себе цвет или смешение цветов, или их контраст друг с другом.
— Ты пишешь картины уже давно. Когда все началось?
— В 40 лет. Хотя нет, намного раньше. У меня есть картины, которые я нарисовал еще в детстве… Мне всегда это нравилось: художественная атмосфера и идея самому стать художником. Точно так же меня всегда привлекала идея писать песни, идея побыть наедине с собой и создать некую иллюзию, некое волшебство…
У меня было много живописных идей — и это неудивительно, если ты много лет работал над обложками альбомов, над фильмами, и даже в звуках, в музыке, мы часто говорили терминами изобразительного искусства: о звуке слишком темном или слишком светлом, или о звуке монахов на далеком холме…
Я подумал: "Хорошо, раз я хочу быть художником, что мне теперь делать?" Начнем с того, что я совершенно ничего не знал.
Я не знал, какой мне нужен холст, какие краски… До сих пор у меня было чувство, иррациональное чувство, как у тех людей, которые думают, например: "Такие, как я, не ездят верхом" или "Такие, как я, не плавают". В моем случае это было: "Такие, как я, не пишут картин". И я подумал: "Откуда у меня взялось это убеждение?" И понял, что это стереотип, внушенный через общество: считать, что раз я не учился в художественной школе, то я не имею права писать картины. Я решил, что от этого стереотипа неплохо бы избавиться…
Тут многому нужно учиться, и для меня это удовольствие. Раньше, например, покупая в магазине угольный карандаш, я спрашивал просто угольный карандаш, не уточняя, какой мне нужен: твердый, средний или мягкий — но теперь я понимаю разницу…
Для меня в живописи очень много пересечений с музыкой. Главное, может быть, в том, что, не получив музыкального образования, а пройдя через все и научившись всему самостоятельно и с Битлз, я усвоил некоторые полезные вещи.
Я узнал, что хорошо быть спонтанным, что хорошо быть основательным, хорошо иметь что-то, что вдохновляет тебя, хорошо быть в отличном настроении, и все эти вещи переходят в живопись. И еще, не стоит слишком беспокоиться, если новая идея все не приходит. Ты можешь просто пойти погулять, не надо на этом зацикливаться.
Так что мой опыт в сочинении песен помог мне сделать первые шаги в живописи. Часть проблем, которые возникают у начинающих, мной уже были пройдены…
Однажды, когда я был в студии де Кунинга, он решил подарить нам с Линдой картину и предложил самим выбрать, какая нам больше нравится. Мы могли бы выбрать какой-нибудь большой-большой холст, но ведь он был наш друг, поэтому мы решили взять что-нибудь недорогое, но со значением, и мы выбрали маленькую картину, которую он сам вставил в раму.
Это был "снимок". Он часто с помощью газеты снимал с холста лишнюю краску. Прикладывал газету к холсту, а потом снимал. И иногда "снимок" ему нравился больше, чем сама картина. И вот мы разглядывали этот "снимок", и мне он напоминал большую лиловую гору. Я сказал: "Я рискую показаться наивным, Билл, но что это такое?" А он говорит: "Не знаю, кажется, похоже на диван. Как по-твоему?"
Эта очаровательная наивность: его не интересовало, что это; он считал, что это похоже на диван, но тут же спросил: "Как по-твоему?" Нечто вроде: "Твоя догадка не хуже моей". И я подумал: "Это здорово, значит, я смело могу рисовать".
— На тебя оказывали влияние другие художники, например экспрессионисты, фовисты, кубисты, Магритт, Кли?