– Да, – ответил он, заканчивая свою работу.
– Что... что это? –Ее тон был тревожным. Возможно, он не продумал все до конца.
– Я покрыл крышу и окна, чтобы ты была в безопасности до завтра, когда прибудет команда. –Он избегал ее взгляда любой ценой, добавив несколько дополнительных гвоздей, чтобы создать впечатление, что он слишком занят, чтобы говорить.
Но она никуда не уходила.
– Какая команда?
– Я позвонил кое-каким строителям из Уочито. Они хорошо работают. Они отремонтируют твой дом.
Тишина растянулась между ними, и только его молоток разбивал ее.
– Ты…
Ее голос звучал разбитым, но он не хотел смотреть вверх и видеть ее сердитой. Или, что еще хуже, взволнованной. Без сомнения, он перешел границы дозволенного. Но он надеялся, что она поймет, что это из-за беспокойства, а не потому, что он был странным.
Блистер пожевал губу, ударяя по еще одному гвоздю.
–Ты сделал все это ради меня? –Ее слова пронзили его насквозь.
Значит, она не злилась, но ее голос звучал так, словно это было что-то чуждое. Как будто она не могла поверить, что кто-то может помочь ей.
Блистер кивнул, все еще избегая ее взгляда.
– Ничего особенного. – Он пожал плечами. –Немного пластика, немного дерева. Один или два телефонных звонка.
– Для меня это очень много значит. –Ее рука мягко опустилась на его предплечье, и он подпрыгнул. – Спасибо тебе.
Она прикоснулась к нему.
Это была невинная вещь, которая, вероятно, не имела для нее значения, но... никто не касался его с тех пор, как он был юным. Нет, если не считать драк. И это было не то. Но это, самое сладкое прикосновение самой мягкой души... заставило его волка бешено ее жаждать. Она едва коснулась его кожи, и это уничтожило его.
В конце концов, внутренняя сторона совпадала с внешней, но он не возражал. Пусть она погубит его. Пусть, потому что кому, блядь, было до этого дело. Он променял бы это чувство на все, что у него было до этого момента. Все это неимело значения.
Даже во снах. Прикосновение его ангела на самом деле, хотя и невинное, было лучше, чем любая сексуальная вещь, которую он мог вызвать в своей голове.
Моя. Моя. Моя. Моя…
Нет.
Нет.
– Пожалуйста, – прошептал он, пытаясь взять животное под контроль.
Она отдернула руку.
–Угадай, что?
Блистер повернул голову, чтобы посмотреть на нее, надеясь, что она не увидит вопиющей тоски в его глазах. Она улыбалась, ее щеки округлились. Ее лицо светилось. Его сердце стучало в груди так сильно, что он боялся, что она услышит.
– У меня для тебя кое-что есть.
Он был слишком занят, глядя на ее улыбку, чтобы до него дошел смысл слов. Она хлопнула в ладоши, слишком возбужденная, ее улыбка стала еще больше.
– Пойдем со мной. Я тебе покажу.
Он пошел за ней по двору, не в силах сделать ничего другого. На крыльце стоял длинный прямоугольный ящик.
– Смотри! Я купила тебе новую, – выпалила она. –Мне не нравилась мысль о том, что твой дом разрушен, поэтому я хотела убедиться, что у тебя будет что-то взамен.
Блистер в шоке уставился на коробку, сердце сжалось в его гребаной груди. Его горло горело от унижения. Его взгляд скользнул на ее выжидающее лицо и обратно на палатку. Было очевидно, что она пыталась помочь, но все, что она сделала, это подчеркнула, насколько он отличается. Что он действительно должен прятаться от людей, когда на самом деле он хотел просто жить.
Но огонь не только повредил его тело. Он повредил его душу.
Он горел в своей постели, пока спал. Мысль о том, что он снова возвращался туда, причиняла ему физическую боль.
Он снова и снова возвращался в свой горящий дом, пытаясь спасти свою семью. С тех пор ни в одном доме он не чувствовал себя комфортно.
Пристальные взгляды, любопытство, общее чувство неловкости, которые он получал от других, отделяли его от массы, хотел он того или нет.
Он прочистил горло.
– Тебе не следовало этого делать.
Она перекатывалась на ногах, как четырехлетняя на Рождество.
– Ну, тебе ведь нужно где-то спать? Я просто так об этом подумала. Я не была уверена, правильно это или нет, но я знала, что ты не захочешь оставаться в большом доме. Я вспомнила, как ты говорил, что любишь одиночество.
Черт возьми. Она так много думала об этом. Это разбило ему сердце. Он ненавидел и любил ее подарок. Ненавидел его за то, что он представлял собой. Любил, потому что она приложила столько усилий для этого. Он пришел из места в ее сердце, которое искренне заботилось о других.
Подарок. Когда в последний раз кто-нибудь делал что-то подобное для него?
–Так что, если палатка не подойдет, я подумала... я подумала, что если ты хочешь, ты можешь остаться здесь.
Блистер застыл. Воздух вокруг них наполнился предупреждением, но Энни поспешила со своим предложением.
– Тут много спален на выбор. И я бы не стала, знаешь, вести с тобой какие-то не те разговоры. Или, если ты хочешь что-то потише, ты можешь остаться в убежище. –Она заколебалась. – Оно что-то вроде палатки, но более... прочное. Оно... ну... я имею в виду, в моей голове эта идея звучала замечательно.
Остаться здесь? С ней. Было ли это убежище или спальня, это было слишком близко. Слишком опасно. Он не мог приблизиться к ней. Он должен помогать на расстоянии. Если он не будет осторожен, она почувствует брачные узы. И он никак не смог бы подготовить ее к жизни с кем-то вроде него. С кем-то с таким багажом. С кем-то, кто не смог бы сделать ее счастливой. Она заслуживала большего, чем он мог предложить.
– Я не могу быть здесь с тобой. Это не правильно. –Он поднял коробку и взвалил ее на плечо.
Он заметил, как ее взгляд опустился на землю, и это его обеспокоило. У выражения ее лица не было названия. Но, по крайней мере, он не хотел ничего требовать. Он уставился на нее. Уголки ее рта изогнулись вверх достаточно, чтобы изобразить маленькую улыбку, но она не выглядела счастливой.
– Спасибо за палатку, – попытался он, надеясь, что это изменит выражение ее лица. - Это... действительно мило.
–Конечно. – Она кивнула, глубоко вздохнув и фальшиво улыбнувшись. –Не проблема. Надеюсь, это поможет.
Блистер нахмурился. Но прежде чем он успел сказать что-то глупое, он повернулся и направился к своему грузовику, бросив палатку в багажник. Не оглядываясь назад, он завел мотор и уехал от неловкого обмена любезностями. Только один раз он хотел быть рядом с кем-то и не чувствовать, что каждое слово или действие было неправильным. Только один раз. И, возможно, даже с ней.
Это будет для него гребаный год.
Глава 5
Стук начался на рассвете. Как, собственно, и рассвет. Через занавеску Энни пробивался ровно один солнечный лучик, и, судя по голубоватому оттенку ее комнаты, этот резвый лучик был как жеребенок весной.
Энни споткнулась о кровать, чтобы выглянуть в окно. Но она была не на той стороне дома. Все, что она смогла увидеть, это несколько грузовиков, полных строительных материалов и других припасов. Ни один из них не принадлежал Блистеру.
Она покачала головой, зевая и протирая глаза от сна. Сегодня она не будет зацикливаться на нем. Ей нужно подумать о своем доме. А это означало, что ей нужно одеться и встретиться со строителями.