— А-а, вы только посмотрите… — выплыла из-за спин Селестина и провела рукой по ближайшей стене. Неизвестно, что было доступно зрению Михаила, но Мартин отчётливо видел, как по её руке, параболой студня ещё целяясь за песчаниковую текстуру, стекала желтоватая субстанция. — Хилус. Город задыхается, захлёбывается, и ещё больше экссудата и транссудата выделится в ближайшие три ночи. Эх… Господа, я смотрю, вы сегодня с новыми игрушками?
— Да, — потрясал солидных размеров чехлом за спиной Никанор, — может пригодиться, раз уж будем входить в здание.
— Мы ведь не будем уходить на другую улицу?
— Нет, нам всего-то нужно пройти метров сто. Надеюсь, переведёте в ярды и аршины — или что там у вас. Не заметили никакой активности?
— Сто метров для наблюдения за неизвестно чем — это довольно много. Но ничего примечательного. Силуэтов в подозрительных корсетах тоже не встречали.
— Тогда в путь, — повела их за собой Селестина к дому № 23.
— Как же это подозрительно близко ко Дворцу конгрессов.
— Ко всему, что связало нас. Но — да, в том числе поэтому я её выбрала.
— «A Notre-Dame de Consolation», — прочёл Авксентий под картушем на утопленном фасаде барочной церкви. — И кого же Богоматерь утешает в этой обители?
— Родственников и любимых ста двадцати шести жертв, — бывших преимущественно женщинами благородного происхождения, — трагедии, унёсшей их жизни в огненном вихре три года назад.
— Ах, та самая благотворительная ярмарка. Но разве тогда не установили причину возгорания? Всё же довольно прозаично свелось к нарушению ещё не до конца оформившейся техники безопасности в киноиндустрии: в мольтениевой лампе надо было заменить горючую смесь, но ёмкость с эфиром оказалась недостаточно хорошо герметизированной, пары встретились с огнём, произошло возгорание, с лёгкостью охватившее тряпьё, картон и папье-маше, каковыми ярмарке придали вид средневековой…
— Да, можете не пересказывать. Директорат тогда предложил опознавать обгоревшие останки по зубам. Не без нашей помощи воспроизвели и ход событий. Почему не предотвратили? Ярмарка была временной, не успели, а даже и не считали нужным отслеживать её. И не послали никого приглядеть. Наша ли вина? Отчасти. Иногда город просто берёт своё, никакой механизм не может без жертв. Но здесь мы не чтобы обсуждать ту катастрофу, а, возможно, предотвратить новую.
— Не припомню, чтобы эта местность была высвеченной, иначе церковь внёс бы в список. Чем же привлекла ваше внимание эта церковь, если не попыткой проложить мостик к тем событиям и не одной лишь близостью к Выставке?
— Тем, что должна была открыться в начале мая, но этого так и не случилось. Почему? Формально — для окончания отделочных работ. И что-то характерных признаков я не вижу. Фактически? Это мы и выясним, полагаясь на интуицией обоснованную необходимость. Мне ещё повезло, что вспомнила о ней, — о церкви, не об интуиции, — поскольку это не единственное сооружение, дата начала функционирования которого в этом году переносится. В лучших традициях организации Экспозиции, хоть и не служит её частью. Но где же ещё укрыться, как не в церкви, сёстры которой упорно игнорируются?
— Моветоном будет сказать «в ином случае я бы…» или «в других обстоятельствах я бы…» — мы уже здесь. Селестина, Мартин, прошу подойти как можно ближе. Никанор, ставь ширму. Авксентий, дай мне дрель, а сам займись бороскопом.