— К слову, а где Сёриз? — Мартин старался не мешать Никанору, очерчивавшему дугу вокруг входной группы и отделявшему их от мира слоем необычной ткани.
— Пока что в штабе, а где-то с часу — то здесь, то там. Обретением чудо-лифов мы пока не хвастались, но наверняка пригодятся для работы с циклончиками умбрэнергии или для борьбы с эхоматами. Хотя, вроде, с ними и так можно справиться, если застать врасплох. Всё-таки иметь одну коллективную, принимающую решения, голову на всех — плохо. Потому я и попросила встретиться за несколько часов до того, чтобы не заставлять её, в случае чего, быть в двух местах одновременно. И переодеться в более подходящие одежды, естественно. Как без переодеваний?
— Вы довольно безэмоционально говорите об убийстве эхоматов, — как бы между делом спросил Михаил, тихо досверливавший дырку в плотной древесине и понизивший голос. — Вы же помните, что это уже, скорее всего, не пошедшие против вас, а похищенные миноры?
— Эти ваши ружья же несмертельные? Постараемся использовать в первую очередь их. Будет неприятно, если окажется, что эхоматов можно вернуть к прежней жизни, но что-то сомневаюсь. Если они осознают своё положение, хоть и не могут ему противиться, то понимают, что в подвешенном состоянии: или установят новый порядок, или погибнут в этом, лишённые источников подпитки-подзарядки и вынужденные жаться друг к другу весь короткий остаток жизни. Вот в том, что этот страх им оставили в качестве трудового мотива, — уже не сомневаюсь.
— Начинаю и я всё меньше сомневаться в безнадёжности нашего текущего предприятия. Кто-нибудь заметил поблизости голубей?
— В последние дни птиц и так редко увидишь, — направил Никанор ствол пневмоштуцера в аморфную бурую высь.
— Мелкие городские хищники, разоряющие гнёзда, также пропали. Так откуда же на ступенях и кладке взялись потёки яичных белков?
— Чтоб меня! Мартин, а вы не чувствовали тогда запах фимиама или чего-то подобного?
— Вы с нами не соизволите объясниться?
— В том особняке в Нёйи была комната, в которой был только один постоялец. И его лечили от ожогов. А среди прочих средств при них помогает…
— А, теперь понял, к чему вы. Или к кому — Бэзи. Но ведь уже полгода с момента получения травмы прошло.
— Она тяжела и не вполне обычна. Не забывайте о веществе, нанёсшем её.
— Ваше благородие, — совсем уже шёпотом позвал Авксентий, — внутри вижу семерых… нет, девятерых… нет, снова семерых. Что ж такое-то?
— Делают-то они что?
— Что-то таскают. Точнее не скажу, очертаний не разобрать, так уж поставили лампы. Зайдём — и сразу засияем золотым тельцом.
— Но целиться-то можно будет?
— Да, конечно. Просто тихо войти не выйдет.
— «Войти не выйдет», Авксентий? — поднял бровь Никанор, отвлёкшийся от проверки клапанов уже на втором на пневмоштуцере. — Мандражируешь, твоё благородие.
— Иногда осмотрительность дозволяет попрать грамматику. Лучше ты мне скажи: что ж мы свои экзоскелеты не взяли? Я вот присмотрелся и вижу, что не то четверо, не то шестеро — в них.
— Да ну? И как бы мы это всё по улице тащили? Или ты понадеялся бы, что всем вокруг не до пары чуднó выглядящих русских, ещё и вспрыгивающих на стены и крыши?
— Вы закончили, господа мичманы? Что с маршрутами передвижений?
— Гостей они не ждут, маршруты практически сводятся к топтанию вокруг отведённого пятачка. И то они больше не охраняют, а, хм, меняются ролями: то стоят, то таскают, то руки крутят… Для манёвров там до дюжины саженей в длину, как в том дворе, и восемь в ширину. Эм, то есть площадь двадцать четыре на семнадцать метров. Скамей нет, но стоят ящики, а также что-то крупнее, вот это и заканчивает перетаскивать та пара пропадающих из поля зрения — слишком долго и надолго, как по мне. По одному эхомату у каждой боковой стены метрах в семи с половиной от нас. Ещё двое — у алтаря в апсиде, не венчаются. Дальний левый сектор не просматривается, он чем-то отгорожен. За эту-то перегородку и уходит пара «грузчиков». Остались трое, выглядящие обычными, они стоят у края перегородки, разговаривают, один жестикулирует и не то командует, не то убеждает. Возможно, проблема: один из тех, у правой стены, повернулся в нашу сторону. Сделал шаг к нам, — не глядя протянул Авксентий руку Никанору за пневмоштуцером.
— Сначала эхоматы, — целился Михаил уже из своего в ту точку двери, что давала наибольший рычаг. — Мартин, станьте за мной. Когда выстрелю, то пригнусь, а вы подожгите тех у алтаря. Селестина, в арьергард.