— Ма-арти-ин… — схватилась за голову Селестина.
— Но что в таком случае означает «другой порядок времени» применительно к моменту эксперимента? И не произошло ли сдвига временных фаз урбматерии и тела-скриптора, что восстановило себя по состоянию на какой-то предшествовавший день, в то время как скачков метаморфоз у урбматерии не было? То есть таковое сосуществование возможно? А поглощённые за тот период желания — что же они? Как произошла ресинхронизация? И для кого или чего она важнее?
— Мартин! — приказным тоном шепнула она.
— Ох, извините…
— Да не в том дело. Смотрите: какое-то свечение дальше по туннелю.
— Идём туда. Хотя нет, секунду… Да, так и есть: Михаил или кто-то из комедийного дуэта под его началом скрал у меня одну из колб. Никак не могли обойтись без сувенира на память. Хорошо, у меня осталось три. И если до них дойдёт, то держитесь как минимум метрах в десяти от области взрыва. Пожалуйста.
— Ладно-ладно. А вы постарайтесь не прижиматься к стенам. Или токопроводящим рельсам. Или эхоматам. Пожалуйста.
— Что там? — метров через сто спросил Мартин.
— В двадцати метрах к северо-востоку от нас — ль’Оратуар-дю-Лувр. Барочная?! А к югу через реку — библиотека Мазарини… Знаю я, знаю, что вы о штуке, на которую наткнулись перед собой. Но, признайте, место для неё и впрямь интересное.
— Весьма. Она перегораживает проезд вагонеток и упирается в стену. По отзвуку похоже на сосуд Дьюара. Хм, зато топологически напоминает муфту. Имею в виду аксессуар.
— Ловушка Фабриса! Так вот, как она выглядит.
— Или то, что на её основе создал уже Игнациус в своих целях.
— Да, я чувствую, что она изменяет динамику движения умрбэнергии. Такой её организации я ещё не встречала. О, и ис-дис капризничает рядом с ней. Нужно двигаться дальше.
— Ещё одна, — попалась метров через двести. — Не понимаю, почему не Марбёф?
— В каком смысле?
— Ближайшая станция к той церкви. А нас перенесло в первый. Если они занимаются установкой этих ловушек, то почему не начать с ближайшей и двигаться дальше от неё?
— Вы же видите, что ловушки мешают движению. Может, они их не таскают, а катят? Можно даже не по рельсам, асфальтовое покрытие само по себе это позволяет, найдись тележка. То есть приходится катить в дальний конец, — в смысле, ближний к Марбёф, — там выгружать, возвращаться за новой, ставить её ближе к порталу и так далее, пока никуда ходить и не придётся. И вообще, Марбёф тут может быть совершенно ни при чём.
— Но ведь линия тянется от фортифа до фортифа, перерезает город пополам практически полностью. Слишком уж символично. Стали бы анархитекторы пренебрегать её протяжённостью?
— Покорнейше прошу извинить, теорию разъединения урбматерии и тела-скриптора я прогуливала, и потому не могу утверждать или опровергнуть, что такая географическая полнота и впрямь необходима. Зато… Ох, шлёпни меня Луг! Зато Лувр — в смысле, станция — находится в центре относительно прямого отрезка «Площадь Согласия — Сент-Поль». Они таскали в обе стороны от него.
— А вы не могли бы переместить нас поближе, чтобы не проходить весь путь так? Скажем, к Тюи…
— Тюильри? Пожалуйста.
— О-ох, что ж так резко, Селестина? — Всего на мгновение его вырвало из реальности туннеля, но носу вновь пришлось адаптироваться к рейхенбахским водопадом обрушившегося на него запаху креозота.
— Но вы же сами, кажется, торопитесь?
— Да. В частности потому, что удивлён скоростью Бэзи. Ему как заводной механизм перекрутили. Вот так: опасны бывают не только раненые звери, но и сломанные игрушки.
— Сломанная игрушка? — зловеще, избегая света ис-диспозитифа Селестины, подкрался Бэзи и с разбегу повалил Мартина на пол. — Не больше, чем ты! О, да, я чую! Да, ты тоже поломанная игрушка! — и кулаком ударил под диафрагму, освежив воспоминания об операции, а затем ещё раз. Зря: не прикрыл челюсть, которую Мартин пригрел металлом арбалета. С Бэзи слетела маска, но лица — или его отвратных остатков — было не увидеть. Бэзи с ожидаемым безумным хохотом отступил во тьму туннеля. Интуитивно Мартин решил взять маску с собой. «А почему Селестина бездействовала?»
— Селестина? Селестина! Ох! — нашёл он её у станционного киоска. Пришлось вновь взять её за руку, чтобы осмотреть. Ударилась головой, но без кровоподтёков. Ткань платья на животе была пропорота наискось, а из-под неё что-то краснело. «Нет. Нет-нет-нет. Не кровь». Он подрастянул края разодранной белой ткани и увидел под ними медью блестевшие цветы. Целые.
— Бу! Нет? Эх, надо было «Бэзи!» — вполне себе страшилка наших дней.