Неизвестно сколько бы еще времени простояли воины, как из рядов раздался крик.
— Чего мы ждем, вождь? Он ведь совсем один. Стоит ли думать и бояться?
Растолкав товарищей выскочил вперед человек в залатанной малице с чужого плеча — Сусой, маленький разведчик с оголенной головой. Он снова крикнул:
— Кто не трус — за мной!
Разразившись заливистым воплем он поднял пальму со щербленным, ржавым лезвием и бросился на бога смерти. Войско подалось вперед, но Няруй остановил его и крикнул вдогонку.
— Назад, глупый щенок!
Но маленький разведчик был уже далеко.
Едва добежал Сусой до края черного озера, как оно всосало его в себя. Плоские волны сомкнулись над ним и через мгновение выплюнули старую малицу, из которой, как из развязанного мешка, выпали белые, обглоданные кости. Вздрогнуло войско, как всей кожей вздрагивает олень, ужаленный десятком слепней. А озеро, сверкающее мокрой чернотой, уже шло на него.
То было не озеро — то были черви могил, великое воинство Кинь-Ики, победить которое не удавалось никому из числа живых.
Оно шло на мертвое войско Вайнотов, и люди Вильчатой Стрелы приняли на себя червей могил. Не зная, как воевать, они размахивали оружием, однако скоро стало видно, что исход боя предрешен.
— Наше дело и на том свете умереть, — кричал войску Няруй.
Он один понимал, как нужно биться.
Видели глаза Мэбэта — вышла из воинов сила и остатками ее они пытались поднять оружие, но тела не слушались их. Войско уже не сражалось, но не сходило с места, чтобы, пока черви уничтожают его, дать Мэбэту время уйти за пределы чума. Таков был замысел Няруя. Плотным строем обступали Вайноты черное озеро, не пуская к нему божьего любимца.
Последними держались Вильчатая Стрела и с ним несколько воинов. Они еще имели силы стоять на ногах, но падали один за другим.
Мэбэт понял — это была жертва его спасению.
Один за другим падали воины, и блестящая черная нечисть принималась за их плоть, просачиваясь сквозь кольчуги и скрепления панцирей, жижей болотной заползала под железные наручья и поножи. Воины кричали и замолкали скоро…
Последним оставался Няруй. Древко пальмы его было разбито в щепу. Держась за широкое лезвие он срывал с себя и швырял в снег шевелящиеся комки слизи — но и ему оставалось немного. Оказавшийся под железом враг начинал пожирать его кожу.
С каждым выдохом вырывалось из груди вождя Вайнотов величание его тайного бога.
— Справедливый… Справедливый…
Мэбэт это слышал и страдал невыносимым и необъяснимым страданием. На его глазах смерть жадным чавканьем доедала лучшего из людей, ребенка закованного в железо. Няруй падал и поднимался, пятился, ограждая от смерти любимца божьего. Мэбэт схватил его за руку, пытаясь тащить за собой, но вожак освободился рывком, обернулся и крикнул повелительно и яростно:
— Не смей! Они полезут на тебя. Схватишь еще раз — сам убью.
— Ты погибнешь, — крикнул он, но Няруй будто не слышал.
И вдруг ударом вошла в Мэбэта догадка — почему, почему он не сделал этого раньше? Он рванул ворот малицы, достал связку, не глядя, сколько ухватила рука, сорвал несколько лет подаренной жизни и швырнул вперед Няруя. Шипящее месиво накинулось на них и тут же расползлось: дерева на том месте не было. Потрясенный Няруй — он полз на спине, головой вперед — на мгновение остановился. Мэбэт стоял, держа связку в руках. Рука шла назад, готовая бросить вновь.
— Что ты делаешь? — закричал Няруй. — Останови свое безумие. Это же смерть, она пожирает тьмы лет, что ей твои жалкие дощечки.
Рука продолжала движение… Сил в Няруе осталось на самом донышке и бог, которому служил он и верил безоглядно, дал своему воину последнее повеление о том, на что потратить остаток дыхания.
Как огромный таймень, вытащенный из реки, бьется на берегу, расшвыривая рыбаков, Няруй изогнулся дугой и железной рукавицей ударил в лицо Мэбэта. Свет померк в глазах любимца божьего, и что было в следующие несколько мгновений он не знал.
— Так-то лучше, — сказал вожак. — Это тебе за твои хитрости и за то, что берешь баб в свое войско…
Вильчатая Стрела знал, что делал: прежде чем черви добрались до его лица, губы успели улыбнуться и еще раз прошептать имя.
Пока лежал Мэбэт откуда-то вырвался Войпель, схватил хозяина за ворот и потащил по снегу. Черная ползучая волна не угналась за ними. Сознание вернулось к божьему любимцу уже за границей невидимого чума, там, где смерть не могла достать его.
От войска Вайнотов никого не осталось. Воинство Кинь-Ики накрыло последнего, и когда лениво отошла черная волна, увидел Мэбэт чистые белые кости, укрытые железом.