– Пойдем, – мягко сказал Кирилл. – Лес уже близко. Отдохнем, перекусим. – Помолчав, он добавил: – Я всегда знал, что ничего не может быть страшнее, чем варвары с высокими технологиями. Издеваются над целой планетой, и вроде все законно… А Союз трех систем только руками разводит. Не начинать же войну, в самом деле…
– А революции не будет, – кивнул Жак. – Большинство живет хорошо, а пропажа людей подается очень грамотно. Частенько это обставляется так, что само же это большинство и отдает «негодяев» на расправу.
– К черту политику, – поморщился, как от неприятного запаха Кирилл, – давай сделаем последний рывок.
Людей отделяло от леса меньше километра. Жак задал темп, а Кирилл под него подстроился. Автомат ударял по животу, пакет тянул руку, но звездолетчик, чувствуя завершение второго шажка к свободе, не обращал на такие мелочи внимания.
Земля стала мягче, травяной ковер – гуще. Беглецы с облегчением вошли в царство толстых стволов и густой листвы. Под сенью деревьев заканчивающийся день потемнел еще сильнее.
– Пройдем немного и сделаем привал, – сказал Кирилл.
– Не заблудиться бы, – разглядывая десятки неотличимых друг от друга деревьев, заметил Жак.
– По компасу пойдем, – подняв левую руку, успокоил Кирилл.
Сумерки окутывали лес, замолкали птицы, запрыгали с ветки на ветку пушистые грызуны, напоминающие Кириллу смесь обезьяны с белкой.
Путники пролезли между кустов с узкой жесткой листвой, и вышли на поляну с сухой травой.
– Что-то растениям здесь не нравится, – заметил Кирилл. – А вот мы – остановимся.
Жак с облегчением опустился на землю. Отвинтив крышку, он жадно припал к бутылке с водой. Громов несколько раз обошел поляну кругом, справил на дальний куст нужду и вернулся к подкинутому судьбой попутчику.
Кирилл вскрыл банку рыбных консервов и две пластиковые чашки с самоподогревающимся супом. Передав одну Жаку, он в задумчивости осмотрел упаковку. Одноразовой ложки нигде не было.
Француз залез в сумку и достал две алюминиевые ложки. Протерев их пальцами, он протянул одну из них спутнику.
– Зачем тебе две ложки? – с подозрением спросил Кирилл.
– Запасная, – легко ответил Жак. – Да и товарищи-дальнобойщики частенько приборы забывали.
Он с ностальгией вздохнул. Прошлая жизнь, в которой ровная магистраль и попутные закусочные были главным счастьем, отошла на второй план, подернулась туманом новых событий и потрясений.
Мужчины с жадностью выхлебали жидкий, питательный суп. Маслянистую подливку рыбных консервов вычистили хлебом до последней капли.
– Может еще? – блаженно потягиваясь, спросил Жак.
– А потом? Акридами питаться будем?
– До деревни дойдем, там еды купим.
– На Тайле деревни из двадцатого века, что ли? – с кислой улыбкой спросил Кирилл. – Без связи, без жандармов…
Жак резко сел и испуганно посмотрел на звездолетчика.
– Нам нигде не будет покоя, – обреченно сказал он. – Мы вечные беглецы.
– Да не пугайся ты так. Здесь нас точно не обнаружат.
– Если не решат взорвать тут все к чертям.
Кирилл скептически скривился.
– У Рекса и его собачонок лапы длинные, но не бесконечные. Есть места, где мы будем в безопасности.
– И где же они? В этом лесу?
– Солнечная система, Ганга, Mare Argenteus. Во всех трех системах нам с легкостью предоставят убежище. В крайнем случае, можно поменять имя и внешность.
Жак потрогал лицо, словно пытался навсегда запечатлеть в памяти привычные черты. Сделав пару глотков воды, он снова растянулся на земле. Сумка приобрела статус подушки.
– Во сколько у вас светает? – спросил Кирилл.
– Часов в пять.
Кирилл посмотрел на часы – десять вечера. Оглядев уставшего Жака, он произнес:
– Четыре часа на сон тебе, три – мне. Я дежурю первым.
Француз угукнул и, кажется, сразу уснул. Кирилл включил подствольный фонарь на минимальную мощность и еще раз обошел поляну. Он зашел за кусты в поисках какого-нибудь бревна или толстой ветки. Не найдя ничего подходящего, Кирилл вернулся и уселся прямо на землю. Выключив фонарь, он стал вглядываться в темноту под ровное дыхание Жака.
Ночь полностью укрыла окрестности Гротенбурга. Далекие башни-здания, мерцая сотнями огней, устремлялись в темное небо, заслоняя собой свет звезд.
Громов различал тихие шорохи за кустами, пересвист ночных птиц и уханье местных сов. Хотя возможно, что их привезла с собой одна из пяти «волн» колонистов с Земли.