– Я выражу, - пообещал я ему. - Хоть и считаю, что вы могли и раньше поделиться со мной этими откровениями.
– Я не доношу на коллег, – ответил он гордо.
– И никто бы не посмел вас к этому склонять, – парировал я.
Риттер объяснил мне, где проживает Андреас Куффельберг. Это была менее состоятельная часть торгового района, расположенная частично у одного из речных ответвлений, а частично на острове, на который пассажиров через мелкое болотце перевозил канатный паром. Дом Куффельберга находился недалеко от берега. Это было здание, расположенное на узкой улочке и прижатое к другим строениям так, что их жители могли бы подавать друг другу руку через окно, если б только посильнее высунулись. Хайнц несколько раз бывал у Куффельберга, и объяснил мне, что дом состоял из расположенных на первом этаже кухни и столовой и двух небольших комнат на втором этаже. К дому примыкал погреб, в котором Риттер, правда, не был, но знал о его существовании, поскольку хозяин держал там между прочим напитки.
Я долго стоял, укрывшись в тени одного из закоулков, и наблюдал за входом. Однако ничего не происходило. Никто не входил и не выходил, я видел только, что кто-то открыл ставни на первом этаже, но в комнатах на втором этаже они оставались всё время закрытыми наглухо. Возможно, в одной из них скрывался сейчас Швиммер вместе со своей жертвой? Ну что ж, я не имел другого выхода, кроме как это проверить. Я подошёл к дверям и постучал ржавым молотком в виде львиной головы (а скорее половины львиной головы, поскольку остальная часть выкрошились). Через минуту я услышал шлёпаные шагов и голос старой женщины.
– Кто там?
– К мастеру Куфельбергу с поручением от мастера Риттера, - объяснил я, стараясь говорить тоном одновременно униженным и слегка раздосадованным.
– Уже, уже. - Фамилия Риттера, видимо, была знакома женщине, потому что я услышал скрип отодвигаемого засова.
Дверь отворилась, и на пороге я увидел старую морщинистую женщину, лицо которой напоминало помятую и грязную простыню, усеянную козьими какашками. В данном случае роль козьих какашек играли огромные бородавки, растущие на её лице с удивляющей равномерностью. Я шагнул за порог, отпихивая старуху в сторону.
– Где Куфельберг? - Спросил я, теперь уже резким тоном.
Из комнаты появилась какая-то плечистая фигура и встала в тени. Трудно, однако, было не узнать в ней Куфельберга, за исключением того, что в этот раз у него были гладко выбритые щеки вместо приклеенной рыжей растрёпанной бороды.
– Мастер Маддердин? - В его голосе обеспокоенность боролась за лучшее с удивлением. Он подошёл на несколько шагов в мою сторону. - Входите, прошу вас.
– На пару слов, наедине, – сказал я.
Мне показалось, что он побледнел, но молча указал на столовую, где около огромного ложа возвышалось большая гора актёрского реквизита. Я закрыл за нами двери.
– Чем могу вам служить? – Спросил он.
– Где Швиммер? - Я решил не тянуть кота за хвост.
– Ха, так вот зачем вы здесь! – Он хлопнул ладонями по бёдрам. – Люди Лёбе меня уже об этом спрашивали. Я даже позволил им осмотреть дом.
– Я и не утверждаю, что он здесь, - сказал я, - но поверь мне, Андреас, что лучше для тебя будет, если ты расскажешь мне всю правду. Помощь преступнику наказуема со всей строгостью закона, хотя мне и известно, что Лёбе намеревается его в этом заменить.
– Да ничего я не знаю, – буркнул он. - И вообще, я тороплюсь на репетицию, и если вы ничего не имеете против…
Я не намеревался выслушивать его дальше, поскольку его наглость обижала мои чувства. Я сделал быстрый шаг и схватил его левой рукой за промежность, а правую сомкнул ему на горле, чтобы не закричал. Я сжал его причиндалы пальцами, словно клещами тисков. Он хрипел, не в силах крикнуть, а глаза его чуть не вылезли от боли. Я немного ослабил хватку, ибо хотел, чтобы он сосредоточился на выслушивании моих слов, а не на созерцании собственного страдания.
– Досадно будет, если больше никогда не испытаешь удовольствия засунуть его в задницу молодого паренька, правда? - Спросил я и снова сжал покрепче.
Сейчас, однако, я снова ослабил хватку, поскольку не хотел, чтобы он тут потерял сознание. По щекам Куфельберга стекали ручейки слёз, а в глазах плескались ужас и боль. Я потянул носом.
– Обосрался, - сказал я с отвращением.
Я оттолкнул его, и он упал под стену. Тут же сжался там в комок, охватывая ладонями промежность. Позволив ему немного повыть и немного подумать, я присел рядом.
– Где Швиммер? - спросил я, вытягивая из-за голенища сапога короткий, но острый стилет, и стараясь, чтобы актёр увидел этот жест.