Но размякать было нельзя. Происходящие вокруг события ставили меня в жёсткий цейтнот. Нужно обязательно разобраться в том, что произошло с Халиным, выяснить, что знает Ольга.
Я мягко попросил Любимову
— Расскажи мне всё, что ты помнишь. Ты приходила в воскресенье к Диме?
Оля задумчиво посмотрела на отрывной календарь, висевший напротив неё на стене. Календарь показывал дату — 12 мая, суббота.
— А какой сегодня день? — вдруг спросила девушка.
— Сегодня пятнадцатое, вторник.
Оля с ужасом уставилась на меня
— Вы шутите?
— Олечка, посмотри на меня внимательно. Разве по моему выражению лица можно предположить, что я тут дурака валяю? Ты думаешь, я забрался в твой дом через окно, чтобы пошутить?
Любимова смешалась
— Ну… тогда… я не понимаю… Я действительно в воскресенье была у Дмитрия Петровича, — Оля запнулась, — об этом мы договорились в субботу, на его дне рождения. В воскресенье я пришла около четырёх, мы поели, потом смотрели телевизор, читали новую главу из романа, потом…, - Оля опять покраснела.
Я постарался ей помочь
— Ты останавливайся на существенных деталях. Было ли что-нибудь необычное? Или, может, кто-нибудь приходил?
Глаза Любимовой расширились, и в них появился ужас
— Приходил… Сначала стало очень холодно, несмотря даже на то, что мы с Дмитрием Петровичем были под одеялом. По комнате будто пронёсся ледяной ветер, хотя на улице было тепло и даже окно открыто. А потом… Потом какой-то грохот. Кажется, упала входная дверь… Кто-то вошёл…
— Кто вошёл, Оля? Ты видела этого человека?
Любимова зябко передёрнула плечами
— Помню, что мне было очень страшно. Вошёл какой-то человек в чёрной одежде. У него были такие жуткие пронзительные глаза… Острые… Как два кинжала. Этот человек на меня посмотрел и…
Девушка замолчала
— И что дальше? — подтолкнул я её.
— Ничего, — она виновато опустила глаза, — я больше ничего не помню. Наверное, я отключилась. Мне только всё время было очень холодно и страшно.
Вот так дела! Подтверждается Димкин рассказ о том, как чёрный фантом зомбировал двух грабителей, напавших ночью на Халина. Видимо, этот призрак и с Олей сотворил нечто подобное. Заблокировал сознание, внушил команду идти домой на автопилоте и всё забыть. Она так и сделала. И она понятия не имеет, что Халина убили после её ухода. Слава Богу, что это чудовище хоть девушку отпустило.
Одна вот только несуразица получается. Фантомы, призраки, привидения — это всё нематериальные явления, насколько я знаю. Они, если и существуют, могут напугать живого человека, наслать какую-нибудь порчу, передать информацию. Но вот выбить двери, зарубить человека мечом, устроить погром в квартире — это уж вряд ли.
Это может сделать только объект из плоти и крови. Загадочный, жуткий, но вполне материальный. Вот из этого факта и надо исходить.
Между тем до Оли, наконец, начало постепенно доходить, что её непосредственный начальник, замглавредактора, неспроста залез незваным гостем к ней дом. И причины для такого поступка должны быть очень весомыми.
Девушка съёжилась и, уже предчувствуя плохое, спросила
— А где Дмитрий Петрович? С ним что-то случилось?
В первую минуту я не мог решить, что ответить. Нельзя же вот так, сразу человека обухом по голове… С другой стороны, а разве тут можно соврать или уклониться от ответа? Оле достаточно позвонить в редакцию и всё узнать. "Крутить динамо" бесполезно и… неправильно…
Судорожно пытаюсь выкрутиться, найти меньшее из зол, как-то смягчить страшную правду. Не выходит…
Оля настороженно следит за моими глазами.
Не очень уверенно начинаю формулировать мысль
— Оленька, ты только не волнуйся, пожалуйста. Дело в том, что с Дмитрием Петровичем случилось несчастье.
Любимова побледнела, сжала маленькие кулачки
— Говорите же! Что с ним?
Все мои попытки придумать обтекаемый ответ рушатся.
— Олечка, Дима погиб в воскресенье… Как это произошло, я пока не знаю. И никто не знает. Я думал, что ты могла что-то видеть…
В комнате наступила тишина. Грудь Оли тяжело вздымалась, она часто моргала и кусала губы, пытаясь не расплакаться.
Это у неё, конечно же, не получилось…
Мои неуклюжие попытки успокоить девушку ни к чему не привели. Ей надо было выплакаться.
Любимова рыдала долго и безутешно, как маленькая девочка в первый раз потерявшая самого близкого друга.