Пресс мне пробить трудно, а вот челюсть для битья подставлять нельзя.
Пришлось отбросить конспирацию. Всё ребята, повеселились, а теперь давайте поработаем всерьёз. Знаете, как дерутся краповые береты? Нет? Щас познакомитесь. Это вам не худосочных интеллигентов кодлой по скверикам растопыркой пугать. Спецназ — это вам даже не спортсмены какие-нибудь, боксёры там или дзюдоисты. У тех хоть какие-то спортивные правила есть, ограничения. А какие у мастеров "рукопашников" ограничения в боевых условиях? Правильно, никаких! Главное, выжить и нейтрализовать врага. Как нейтрализовать — это уж по обстоятельствам, как получится. Тут ставка — жизнь. Либо ты, либо тебя! Выбирать не приходится, работаешь на автомате.
Есть какой-то центр в подсознании, который контролирует последний предел, тот уровень воздействия на противника, за которым точка невозврата — смерть.
В скоротечном бою, отработанные месяцами и годами удары на поражение жизненно важных органов сдержать трудно, потому спецам по боевой рукопашке и приходится избегать опасных свалок. Когда реагирование на опасные ситуации ведётся на уровне рефлексов, времени для обдумывания и анализа действий нет.
Так что в моём случае правильнее было врагов разделить и спокойно разобраться с ними поодиночке. Поэтому я и пытался "бороться" с этими дуболомами по одному. Для них же самих так было бы лучше.
Но коренастый спутал все карты. Его предательское нападение сзади создало реальную угрозу моему здоровью. Тут уж не до сантиментов: ах, человек пострадать может от моей грубости! Может. И ещё как!
Так что свою челюсть Кирюхе я подставлять не стал. Пододвинул коренастого. Вот он удивился, когда кореш ему вмазал! Нет слов!
Ну, а дальше, дальше пришлось быть жестоким. Как в обычном боевом соприкосновении с опасным противником. Военная проза.
Кирюхе я сначала расквасил нос, затем ударом колена выпустил из пуза воздух с лишними газами и, напоследок, тычком "клюв птицы" ненадолго отключил дыхание. Выбирать "мягкие" варианты уже не было времени, работал на конечный результат — полное обездвиживание противника.
Кирюха мешком осел на пол, Захрипел, выпучил глаза и начал потихонечку синеть.
Коренастый после хука в челюсть от напарника, на секунду вылетел в астрал и позволил себя отключить более нежно. Я его просто слегка придушил. До потери сознания. Но это не смертельно, чуть поспит и оклемается.
А вот Кирюху надо спасать. Жмурик мне тут сейчас совсем не нужен, да и грех на душу тоже, несмотря на то, что я действовал в пределах необходимой обороны. Правда и тут это чёрта с два кому докажешь.
Разложил я посиневшую Кирюхину тушу на полу, провёл комплекс реанимационных мероприятий, затем отхлестал "шестёрку" по щекам и послушал дыхание. Вроде, восстановилось, дышит! Жив субчик! Горло и пузо ещё долго болеть будут, но выживет.
Теперь можно устроить тела на отдых и перевести дух самому. За свой визит в эту обитель я, кажется, расплатился сполна. Натурой.
Я положил тела спинами на скамьи, руки всем забросил за головы так, что казалось, будто арестованные отдыхают в одной позе.
Сам тоже улёгся на скамье в той же позе и, наконец, слегка расслабился. Но продолжал следить за сокамерниками, дабы избежать сюрпризов.
Тела вели себя хорошо, не порывались встать и подкрасться ко мне. То ли у них включился инстинкт самосохранения, то ли не придумали ещё как себя повести со мной после всего, что произошло.
Стало быть, вторая фаза прессинга Петухова закончилась. Что он придумает на третий раз? Удастся ли мне выкрутиться?
Ладно, не буду гадать, чему быть того не миновать. Пока надо воспользоваться временным затишьем и передохнуть, собраться с силами.
Сколько я уже тут? Полчаса? Час? Вряд ли в планах Петухова было оставлять меня здесь надолго, а только дать возможность этим уркам как следует меня помучать и поиздеваться, чтобы я, значит, "дозрел" и "раскололся". Вот и весь метод. Примитивный и простой, как кнопка для слива воды в унитазе.
В двери звякнула и приоткрылась металлическая форточка, мелькнули чьи-то настороженные глаза. Раздался щелчок отпираемого замка, негромкий, натужный визг петель и в помещении появился давешний старшина. Он остановился у двери и изумлённо уставился на четырёх задержанных, лежащих симметрично друг от друга на скамьях и в одной и той же позе — со скрещёнными руками под затылком.
Ну прямо тихий час в пионерском лагере, а не отсидка в КПЗ.