– Не считайте меня дурой, святой отец! – Голос нашей спутницы отрезвлял не хуже пощечины. – Вы не посмеете дотронуться до меня. Бог не допустит этого на небе, а лорд Скиминок – на земле!
– Ваш хваленый лорд сбежал!
– Он вернется, – твердо объявила моя команда.
– Он обречен! Его ищет сам Ризенкампф, а значит, смерть змеится по его следу…
Ну что ж, я услышал достаточно. Пора предъявить счет к оплате. Вероника по моему сигналу щелкнула пальцами. У монахов, дежуривших на входе, дружно погасли факелы. Минутной заминки нам хватило, чтобы проскользнуть внутрь и тихо встать сзади тех лбов, что вошли вместе с настоятелем.
– Ваш самозваный ландграф улепетывает, как испуганный заяц. Гнев Ризенкампфа страшен, от него не спасут ни меч, ни щит, ни крепость. Только я могу защитить ваши заблудшие души, только я…
– Ты лжешь, церковник! (ей-богу, не ожидал от моего Бульдозера такой убежденности. Брови сдвинуты, глаза горят, а слова наполнены гневом и презрением.) Лорду Скиминоку неведом страх! (ну, это преувеличение…) Меч Без Имени защищает его. Вы не заставите нас предать своего сюзерена! Он честен и благороден, он заботился о нас, он спасал наши жизни, и вам не оклеветать это высокое зерцало рыцарства! Вы боитесь его! Вы знаете, что лорд Скиминок вернется и…
– Заткните ему глотку! – взревел отец настоятель. – Этот безумец погряз в ереси! Видит Бог, я старался быть милосердным… Девчонку – в мою келью!.. А с этим… не тяните долго.
Стоящий впереди меня монах двинулся к Жану, на ходу вытаскивая нож. Настоятель возвел глаза к небу, бормоча молитву.
– Брось финку, фраер беспонтовый! (Кажется, на этот раз у меня получился настоящий одесский акцент…)
…Вы когда-нибудь пробовали бросить белую мышь в кружок практиканток, тайно курящих в школьном туалете? Визг, дым, искры, испуг и стыд одновременно, удвоенные чувством коллективизма. Вот что это такое! Представили? Теперь у вас есть возможность представить, что началось в подземелье. Монахи, закатив глаза, орут не хуже оперных певцов, Лия и Жан вопят «ура-а», отец настоятель визжит, как беременная женщина при виде пьяного акушера, Вероника, завывая, размахивает руками, и желтые искры сыплются водопадом! Один я скромен, тих, незатейлив. Стою в углу, наслаждаясь произведенным эффектом. Наконец троица в рясах рвется к выходу. Ну не убивать же этих недоумков?
– Вероника, девочка моя, сделай так, чтобы я их больше не видел!
Боюсь, юная ведьма поняла меня чересчур буквально… Монахов снесло вместе с дверью. На шум и грохот сбежалось все братство. Меж тем Вероника задумчиво почесала у себя за ухом и робко призналась:
– Милорд, я, кажется, опять чего-то напутала…
Мы вчетвером выглянули наружу. По освещенному луной дворику бодро носились толпы монахов, преследуемые рясой отца настоятеля. Это было зрелищно! Я-то понимал, что он по-прежнему внутри рясы, просто в настоящий момент невидим. Но попытайтесь спокойно объяснить это монахам…
– Я хотела, чтобы он исчез, – оправдывалась студентка Тихого Пристанища, – а он почему-то стал невидимым…
– Но ряса, крест, сандалии и шапочка хорошо видны.
– Я же говорю, что напутала…
– Братья! Вернитесь! Это же я! Ваш настоятель! – без устали верещала ряса, продолжая отчаянную погоню. Но братья почему-то старательно улепетывали прочь, абсолютно не внимая увещеваниям своего наставника. Под шумок мы незаметно исчезли, уведя из монастырской конюшни наших лошадей.
…Что ни говорите, а когда вас очень любят – это великое дело. Хотя любовь будет не самым точным определением – мои ребята меня боготворили. Вероника отплясывала на низко летящей метле не хуже цирковой акробатки, время от времени отправляя небольшие шаровые молнии в сторону монастыря. Я ехал верхом, а Лия сидела сзади, вцепившись в меня обеими руками, и грозно шептала одно и то же: «Я ведь их предупреждала!» Бульдозер неспешно трусил слева, ведя одну лошадь в поводу и, не сводя с меня преданных глаз, счастливо всхлипывал от избытка чувств. Глядя на эту идиллию, я почти растаял. Почти, но не настолько…
– Эй, оруженосец! Жан-Поль-Клод-Шарден ле Буль де Зир, как ты посмел поднять руку на своего господина?!
– Милорд… – Бульдозер гулко стукнул себя кулаком в грудь и открыл рот.
– Какого черта! – перебил я. – На этот раз ты прощен, но впредь… Впрочем, пожалуй, это не твоя идея. Наверняка автор данного стратегического плана в настоящий момент скрывается за чьей-то спиной.