Порой забвение является благом… хотя Демаскус, похоже, так не считал.
Каково это – не иметь воспоминаний о себе и своей прошлой жизни? Может ли это принести облегчение? Некоторым – без сомнений; забыть обо всём и начать с чистого листа… Чант скривился.
Он бы многое отдал за то, чтобы не помнить о своих ошибках. В особенности о череде поразительно неудачных ставок, сделанных два года назад в принадлежащем мастеру Ранегеру заведении под названием Игровой Притон. Он часто шёл на риск, и это всегда себя оправдывало, но, когда доходит до игр, необдуманные решения – удел новичков. Ему следовало бы знать, что в играх эладринов безбожно мухлюют. На самом деле, он знал это, просто понадеялся, что пара отданных ему под залог костей окажутся лучше, чем умение Ранегера обманывать своих клиентов. Бывший владелец этих эбонитовых кубиков уверял Чанта, что они всегда приносят удачу. И где были его мозги? Неужели тот, кто владеет таким сокровищем, станет закладывать его в ломбарде?
Чант испытывал эти кости бессчётное количество раз, и они проявляли себя исключительно надёжными… до того единственного случая, когда это действительно было важно. В Притоне Игроков кости его подвели.
Какая ирония. Многие его клиенты приходили в ломбард, чтобы заложить ценности и расплатиться с долгами, но эти долги были ничем по сравнению с той суммой, которую Чант проиграл в заведении мастера Ранегера.
Конечно, даже если ему и удастся забыть о своих обязательствах, ему о них напомнят. Спасибо тем громилам, которые являются к нему каждые десять дней, чтобы вытрясти очередную часть долга, включая проценты. Сеть осведомителей, которую создал Чант, была ничтожно мала по сравнению с той, которая принадлежала Ранегеру. Несмотря на все свои усилия, он не видел ни единой возможности выскользнуть из лап этого ублюдка.
Если бы не Джаул, Чант бы уже давно уехал из Эйрспура и начал всё заново где-нибудь ещё. Возможно, в Калимшане, где, судя по слухам, также обитает множество дженази. Или, скорей, в Кормире, Агларонде или Высоком Имаскаре…
Но из-за Джаула это было невозможно.
Он в который раз вспомнил о своём последнем разговоре с сыном. Это произошло здесь, в этом самом магазине, и Чант был очень зол.
- Сколько ещё ты будешь ошиваться с этими хулиганами? – орал он на Джаула. – Рано или поздно ты влипнешь в такие неприятности, из которых тебе не удастся выкрутиться!
- И какие же, например? Украду что-то? – Джаул стиснул челюсти. – Буду шпионить? Врать всем подряд? Как ты, отец, делаешь на протяжении всей своей жизни?
Чанта охватила холодная ярость. Он мог бы успокоить сына. Мог бы рассказать о том, что всё в жизни взаимосвязано. Что оттенки серого являются всего лишь оттенками, но нужно уметь видеть между ними разницу. О том, что, если подойдёшь слишком близко к краю спектра, серое превратится во тьму, из которой уже не будет возврата.
Но не стал.
- Убирайся прочь из моего магазина! – проорал он. – Какое право ты имеешь разговаривать со мной в таком тоне?
Джаул стремительно выбежал наружу и больше не вернулся.
В следующий раз Чант встретил своего сына в Притоне Игроков. Тот работал вышибалой, стоя в прихожей. Видеть Джаула, которому едва исполнилось семнадцать, одетым в цвета Ранегера и неотрывно глядящим на дверь, было невыносимо.
Предательство. Забывшись в клубах синих листьев и реках золотистого эля, Чант решил продемонстрировать Ранегеру такую игру, которой тот никогда ещё не видывал. Вытряхнув эбонитовые кости из мешочка, он подул на них и направился в заднюю комнату, где ставки шли по-крупному. Там он принялся с азартом доводить себя до банкротства.
В болезненном свете следующего полудня к нему явился курьер. В вежливом сообщении, написанном бездушным каллиграфическим почерком, была указана сумма, которую он задолжал Ранегеру.
Он перевернул письмо. На другой стороне оказался набросок лица, сделанный несколькими точными линиями. В портрете безошибочно угадывались черты его сына. Желудок Чанта скрутило от ужаса. Он сразу же понял, что означает этот рисунок, и только тогда осознал, что прошлым вечером разрушил свою жизнь.
Несмотря на их ссору или, возможно, благодаря ей, Джаул стал для Ранегера идеальным, пусть и не подозревающим об этом, заложником.
- Будь всё проклято!
Всхрапнув, спящий перевернулся на другой бок.
Прости, Демаскус, - подумал Чант и отошёл подальше от раскладной кровати.