В тени дверного проёма демон заставил себя остановиться.
Нет.
Слишком много вложено усилий, чтобы просто бросить всё, даже не попытавшись узнать, как именно Демаскус смог его выследить. Если он сейчас сбежит, его древний враг, скорее всего, просто-напросто отыщет его снова. Взяв себя в руки, Ропот обернулся.
Эти трое по-прежнему находились на улице. Демаскус не смотрел на балкон. Он вовсе не выглядел настороженным. С ним даже его оружия не было.
Неужели он играет с Ропотом? Или действительно не подозревает о том, что именно взирает на него сверху?
Демаскус разговаривал со своими спутниками. Что же он говорит? Слух Ропота был весьма острым – демоны умели использовать органы восприятия своих мясных оболочек, напрягая их до того предела, когда из них начинала сочиться кровь. Но гул толпы заглушал слова его древнего врага.
Оставался вопрос: если Демаскус уже прибыл в мир, носящий название Торил, и находится в Эйрспуре, почему он до сих пор не выступил против Ропота? С момента их последней встречи демон заметно ослаб. Ему так и не удалось установить связь со своими собратьями, за исключением Бича, он успел воплотить всего несколько кошмаров и даже не завершил процесс своего первого слияния…
Может, Демаскус ещё не сумел выяснить, чьими именно снами он овладел? В течение дня его носитель вёл обычный образ жизни, представления не имея о том, с кем делит своё тело.
А что, если Демаскус тоже лишился своей силы? Те двое, с кем он сейчас разговаривал, не являлись членами мстящего отряда, который уничтожил первый круг культистов, призвавших Ропота и его собратьев из их древнего измерения. Возможно, они также оказались разделены и ослаблены?
Демон обратил внимание, что по сравнению с прошлым разом Демаскус был одет довольно просто. Куда делся его острейший меч, его трепещущая вуаль, его сверкающее кольцо и божественные амулеты, что были вплетены в его волосы? Похоже, он сменил всё это на поношенный вычурный плащ и длинный меч наёмника.
Губы Ропота искривил спазм – на них возникла улыбка.
Возможно – только возможно – что на этот раз преимущество оказалось на его стороне.
Он воспользовался одной из своих способностей. Пол содрогнулся. Тени вытянулись, заполняя помещение, как приливная волна. Стало темней, словно при наступлении ночи. Ширящееся облако мрака омыло порог балкона и поползло к развалинам Материнского Дома, струясь между камней мостовой.
Никто из находящихся на улице людей не заметил этого; тени являлись всего лишь побочным эффектом его силы, поэтому были видны лишь самому Ропоту и, возможно, тем, кто обладал редкой чувствительностью к подобного рода вещам.
Демон проник в руины сквозь фистулы усталости и зарылся под завал нематериальными пальцами принуждения. Наконец он отыскал тех, кто был ему нужен – своих немногочисленных прислужников, которых он извлек из перепуганных умов смертных, облёк в плоть и посвятил Старейшему Стихийному Оку.
Ропот ласково прикоснулся к их разумам, отвлекая своих детей от видений разрушения и резни. В сознание одного из своих слуг он поместил психический образ Демаскуса и, на всякий случай, тех двоих, с кем он разговаривал.
- Следуй за ними, - приказал демон. Он задумался, не приказать ли монстру привести их живыми, чтобы скормить яме.
Но нет. Это может слишком всё усложнить.
- Когда они окажутся одни, убей их, - продолжил Ропот. – Кожу принеси мне; всё остальное в твоём распоряжении.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Эйрспур
Год Нестареющего (1479 ЛД)
Демаскус продолжал в изумлении разглядывать дымящиеся развалины Материнского Дома. Оплот исчез, равно как и его шанс получить ответы. Чёрные струи дыма поднимались в небеса, словно флаги, развевающиеся на похоронах всех его надежд.
Кто же мог это сделать?
Его охватил гнев, горячий и горький, словно первый глоток свежесваренного кофе. Ему не нравилось оказываться обманутым в своих ожиданиях. Те, кто осмеливались перейти ему дорогу, либо раскаивались в этом, либо умирали. Умирали весьма…
Он сморгнул, удивлённый своей реакцией, и гнев тут же рассеялся. Откуда, во имя Адов, это вообще взялось? Одёрнув плащ, Демаскус сглотнул. После вспышки ярости во рту его чувствовался привкус железа. На миг его охватила такая злость, что он бы с лёгкостью мог кого-нибудь придушить…