Женщина-рыцарь смотрела на него так, как смотрел когда-то отец, когда Люк впервые сел на большого коня. Он не боялся упасть. Но это…
Мальчик нерешительно посмотрел на большой бубон, почти черный. Нужно что-то делать. Там, внутри, яд. Он убьет сестру Мишель, если его не вскрыть!
Люк плотно сжал губы. Теперь нужно только слегка надавить на нож. Без всяких усилий он разрезал кожу. Потек темный гной. Женщина-рыцарь напряглась и застонала.
Мальчик углубил надрез и нажал на рану. Пошел отвратительный запах, потом еще и кровь. Неужели он что-то сделал не так?
Сестра Мишель снова потеряла сознание. Он остался совсем один! Рана должна хорошенько покровоточить, она сказала. И он должен промыть ее пропитанным уксусом платком.
Столько крови и гноя! Она уже прямо в луже лежит. Что же делать, чтобы кровотечение теперь остановилось? Может, он все-таки сделал слишком глубокий надрез? Нож выпал у него из рук.
«Ты должен сделать это, — призвал он себя к порядку. — Соберись! Ты ей обещал».
Люк взял смоченный в уксусе платок и промокнул рану. Теперь крови текло меньше. Но вонь… Ему было дурно. Он начал дышать ртом.
Затем мальчик взял другой платок, пропитал его уксусной водой и прижал к ране сильнее. Потом наложил тугую повязку. Белая ткань тут же пропиталась кровью.
Надо надеяться, что он все сделал правильно. Он сердито поглядел на статую белой женщины.
— Не очень-то ты мне помогла! Ты…
Нет! Этого делать нельзя.
— Извини, — тихо пробормотал он. — Я не хотел тебя обидеть. Пожалуйста, присмотри за сестрой Мишель. Пожалуйста…
Грудь женщины перестала подниматься и опускаться, рот раскрылся.
— Нет! — Люк встал на колени за ней в стенной нише и прижал обе ее руки к ее рту. Он точно не знал, что происходит, когда умираешь, не присутствовал при том, как ушла мама. Смерти отца он тоже не видел. А кончину других он и смотреть не хотел. Вообще-то говорили, что душа поднимается к небу с дымом погребального костра. Но он слышал, что душа покидает тело с последним вздохом.
Он еще крепче прижал руки женщины-рыцаря ко рту. Душа ее не должна уйти! По щекам его бежали горячие слезы. И теперь ему не было стыдно того, что он плачет. Он снова остался один. Он не позволит ей уйти!
— Я держу твою душу, и ты не сможешь умереть, — всхлипывая, говорил он, глядя на белую женщину. Казалось, черты ее лица изменились. — Помоги мне! Я отдал тебе все мои сокровища! Ты мне должна!
Он произнес эти слова и тут же понял, как мало значат седельные пистолеты и складной нож. Сестра Мишель была его самым дорогим сокровищем. Она увела его из Ланцака, обещала ему новую жизнь. А теперь эта жизнь закончилась, так и не успев по-настоящему начаться.
Лицо женщины-рыцаря казалось совсем холодным. Может, он слишком поздно закрыл ей рот? Или ее душа просто проскользнула между пальцами? Может быть, при этом нужно было что-то почувствовать?
— Ты не умрешь, слышишь меня?
Может быть, ей поможет, если с ней разговаривать? Слышит ли его ее душа? Можно ли торговаться с душой? Или даже угрожать ей?
— Ты не умрешь, потому что я тебе не позволю. Слышишь? Я тебе не позволю!
Его слезы, словно серебристые жемчужины, висели в волосах женщины. Он не отпустит ее. А если она умерла, он просто останется сидеть здесь до тех пор, пока смерть не заберет и его.
Дар Тьюреда
Последовал толчок, едва не опрокинувший брата Шарля с ног, хотя он и был к нему готов. Вороны в клетках, стоявших на корме, испуганно закаркали и захлопали крыльями.
— Гребите! — крикнул гребцам капитан Альварез. — Гребите, парни!
Две с половиной сотни гребцов «Святого Раффаэля» налегли на весла. Под кормой раздался треск — это корпус галеры снова попал на лед.
Шарль оглянулся назад, на заполненную льдинами борозду, которую оставил корабль. Ни один из эльфов не решился следовать за ними. Еще три длины корабля — и они вырвутся из смертоносной ловушки.
Вновь толчок. Каждый раз, когда корпус продвигался немного дальше на лед, тот проваливался под весом галеры, а она после этого уходила вниз. Эрцрегент Друсны прошел по мосткам между гребцами к передней палубе. Три нагих матроса пытались вынуть сестру Лилианну из доспехов.
Потрескивание ледяной корки сменилось многоголосым треском, и он бросился бежать. И добежал как раз вовремя до лестницы к носовому возвышению над орудийной палубой. Когда галера в очередной раз ушла вниз, он вцепился в поручни. «Святой Раффаэль» вгрызался в ледяную броню подобно тому, как жуки вгрызаются в труп лося.