Почему информатор предал? А черт его знает. Американцы, воюющие здесь уже десять лет, до сих пор плохо понимали, что заставляет афганцев совершать те или иные поступки. Возможно, это кровная месть, начавшаяся с тех пор, как прапрадед одного из мстящих украл у прапрадеда другого лошадь, осла, или прапрабабушку. Возможно, это произошло не так и давно — до тех пор, как они пришли сюда, здесь все с увлечением резали друг друга. Может быть, он хочет получить делянку с опиумным маком того, кого предает или еще что. Как бы то ни были — специалисты по разведке проверили информацию и признали ее достоверной. Реализацию — выпало проводить им, специалистам из седьмой группы боевых пловцов. У остальных, особенно у сухопутчиков — еще оставалось что-то в голове, чтобы не соваться в район, расположенный рядом с самой границей с самоубийственной миссией.
Ганнер, сидящий на правом пулемете — здесь уже давно заменили Миниганы на старые добрые М3 — выслушав сообщение по внутренней сети связи вертолета — обернулся, хлопнул лейтенанта по плечу, показал на пальцах — одна минута.
— Одна минута! Готовность!
Их было всего четверо — стандартный разведывательный патруль. Для боя — недостаточно — но они и не собирались воевать, их основным оружием был лазерный целеуказатель армейского стандарта, которым они наведут на цель КАБ[17] с истребителя — бомбардировщика, взлетевшего с Баграма или Кандагара. Их малочисленность — их преимущество, морские пехотинцы выбросили бы целую роту, которая с потерями пробивалась бы к складу — а на месте оказалось бы, что все это фуфло, информатор солгал. Так, кстати частенько бывает, из их разведывательных выходов пустышками были три из четырех. А они — тихо пришли и тихо ушли — и эти ублюдки из банд Хаккани или кого там еще — если они будут тут, то эти сукины дети даже не успеют узнать, что их убило.
Вертолет начал тормозить, задирая нос. Выпускающий — сдвинул в сторону люк десантного отсека, выглянул в темноту. Холодный ветер ворвался в салон, ничего не было видно — только идиот станет в таком месте включать освещение в десантном отсеке. Пилоты — использовали очки ночного видения, так они планировали летать над Советским союзом, когда он еще существовал.
— Чисто!
Лейтенант стравил вниз трос лебедки — о том, что пользоваться стандартной техникой высадки нельзя они поняли, когда две группы провалились от того, что муджики нашли тросы, сброшенные после десантирования и пошли по следу.
— Удачи… — пожелал выпускающий, который будет прикрывать их с пулеметом М249 и в очках ночного видения — скорее не их даже, а зависший вертолет…
Лейтенант Дулитл молча схватился за трос и шагнул в темноту…
Когда он оказался на земле — то первым делом привел в боевую готовность свое оружие: он прекрасно помнил, как их высадили в Кандагаре и пулеметчики хлопали ушами до тех пор, пока Чинук не получил гранату из РПГ. Рядом — тяжело плюхнулся Орфи, их пулеметчик, при высадке его задача — как только оказался на земле сечь склон, чтобы дать вертолету обойти. Еще двое — Бен Стимпсон, их разведчик и Карл Ли, снайпер — залегли в стороне от них, прикрывая фланги.
Как только последний — отцепился от троса — вертолет немедленно, дав форсаж двигателям, пошел в долину со снижением. Пилотам хотелось оказаться отсюда подальше как можно быстрее, оставаться над склоном в режиме висения и почти на пределе для двигателей — им ни разу не улыбалось…
Они пролежали без движения минут двадцать, смотря и слушая за окружающей местностью — муджики стали умнее и теперь они ждут, пока вертолет улетит, чтобы не попасть под огонь бортовых пулеметов. Но все было тихо, так тихо — как бывает только в горах ночью, где почти никто не живет. Даже змеи не попадаются на такой высоте.
Потом они молча встали, без единого слова построились в походную колонну. И выступили на восток, забирая все ниже и ниже. Тот, кто придумал высаживать группы не ниже цели, как они делали раньше — а выше, на пределе возможностей вертолетов — был чертовски умным человеком…
Утром, в тот самый момент, когда солнце еще не встало над горами, но оно уже было где-то рядом, и темнота окружавшая их стала сереть — они услышали голоса. Трудно было усомниться с тем, что они на правильном пути. Эти кхакающие звуки могли принадлежать лишь говору пуштунов, их смертельных врагов.