— Ки аап ангрези болтай хаен?[11]
— Джи хан.[12]
— Для американца ты хорошо знаешь наш язык, американец — сказал полковник и снова взялся за связку ключей, как бы взвешивая их на ладони — это заставляет меня сделать вывод, что ты шпион. А у нас не любят шпионов, американец.
— Прошу пригласить американского консула — сказал молодой. По нижней губе текла горячая, медленная соленая струйка.
— Зачем тебе американский консул, американец? Ты говоришь на нашем языке, ты знаешь достаточно, чтобы ориентироваться в городе. Назови свое имя.
— Мое имя Томас Аллен, я сотрудник американского консульства. Прошу пригласить полномочного представителя США, я имею на это право.
Полковник на мгновение поднял глаза — и сильный удар обрушился на затылок американца. В глазах потемнело.
— У тебя здесь нет никаких прав, американец. Ты убийца и американский шпион, захваченный полицией на месте преступления — голос полковника доносился откуда-то сверху — у тебя нет никаких прав, американец.
— Прошу… — Аллен сплюнул кровь — консула.
— Дайте ему воды — видимо, полковник не раз и не два участвовал в допросах и пытках, и сейчас понял, что пленнику реально плохо.
Грубые, мозолистые руки, размерами схожие с лапами обезьяны — поднесли пластиковый стакан, он ткнулся в него губами и застонал — часть зубов была выбита, часть — саднила так, что пить было невозможно. Ему сунули в стакан трубочку — и он с удовольствием выпил весь стакан прохладной, поразительно вкусной воды. Его чуть не вырвало, прямо на стол — но он удержался, хотя бы потому что понимал: если его вырвет, его снова изобьют. В голове немного прояснялось, он снова сплюнул кровавую пену с осколками зубов себе на грудь и с вызовом посмотрел на полковника.
— Я не понимаю вас, американец… — полковник оставил в покое ключи и теперь разглядывал водительские права — вы ведете себя так, как будто это ваша земля. Ты что же, думаешь, что мы просто так отпустим тебя, хотя ты совершил убийство?
Стоящий сзади тяжело дышал и лейтенант Аллен представлял, насколько он огромен и силен. Все это были их приемы — они научили пакистанцев тому, что теперь оборачивалось против них же самих.
— Я американский дипломат. Я ничего не буду говорить без представителя консульства США.
— Ты не американский дипломат. Ты убийца. Ты убиваешь людей. Ты убийца и американский шпион.
— Я американский дипломат. Я прошу встречи с американским консулом.
Его снова ударили по голове, и мир погрузился во мрак.
Он пришел в себя, когда прошел миллион лет — а может быть, и одна минута. Его отвязали от стула, и какой-то врач суетился рядом с ним, а чуть в стороне — он различил толстого и пузатого человека в генеральской форме, орущего на другого человека. Он попытался сфокусировать зрение — было очень расплывчато, и увидел, что человеком, на которого орет этот генерал, был полковник из сто одиннадцатой бригады, который его допрашивал.
Кто-то прижал его руку к столу, протер кожу приятно холодящей ватой, потом ему сделали какой-то укол. Боль не ушла, она превратилась в едва чувствуемую, тупую, ноющую и мозжащую — но боль никуда не ушла. Человек в черном берете — здоровенный, под потолок, видимо порученец этого самого генерала — поддерживал его, закинув руку на плечо, чтобы он не упал.
Закончив орать и дав в конце разговора полковнику хлесткую пощечину — генерал подошел к нему. Губастый, с бронзовой кожей, он выглядел как нечто среднее между европеоидной расой и негроидной, с уклоном все-таки к европеоидам. Он посмотрел на Аллена и что-то отрывисто сказал на урду, а потом пошел. И его потащили за ним, потащили по коридору, он едва шел, ноги были, как чужие, не слушались. Потом он снова — провалился в небытие.
Второй раз — он пришел в себя в кондиционированной прохладе бронированного микроавтобуса Шевроле, прокладывающего свой путь от Пешавара — к Исламабаду, где было американское посольство. Негромко играла какая-то успокаивающая музыка, кондиционер поддерживал в роскошном пассажирском салоне машины идеальную температуру и влажность воздуха, он был пристегнут широким ремнем безопасности к огромному кожаному креслу, спинка которого была чуть откинута назад, а рядом — сидели люди и разговаривали.
Это были американцы.
— Черт бы вас побрал вместе с вашими играми…
Лейтенант с трудом узнал женщину, сидящую напротив него в кожаном кресле бронированного микроавтобуса Шевроле, используемого посольством для срочных выездов. Но узнал. Это была доктор Мэри Ричардс, генеральный консул США в Пешаваре, бывший военный советник при Посольстве США в Кабуле, бывший офицер по вопросам Афганистана при Совете национальной безопасности, бывший генеральный координатор по делам границ при посольстве США в Пакистане. Довольно приятная женщина лет сорока, в гневе страшная — но сейчас она была не в гневе. Просто рассержена и выбита из привычного расписания дня американского консула.