— Это что… Валгалла?!
Оберст-лейтенант лукаво подмигнул правнуку
— Похоже, ты понравился Труди, она тебя не отпускает. Думаю, ты не будешь терять время даром, ага?
— Но это же… все неправда.
— Что — неправда?
— Этого же нет!!!
Оберст-лейтенант покачал головой
— Смотрю, жидовская пропаганда на тебя плохо подействовала. Пошли, нечего здесь сидеть. Времени не так много.
Они неспешно подошли к опущенному мосту, ступили на него. Лейтенант топнул ногой — и мост отозвался глухим, сочным звуком, каким и должно отзываться дерево.
Чудеса.
— Простите, фройляйн Труди, а где…
— Не трудись — бросил прадед, идя впереди — она не умеет говорить. Но я бы не сказал, что это недостаток женщины, скорее это достоинство. Признаюсь, твоя прабабушка была ужасно говорливой, хотя я все равно всегда скучал по ней. И потому не посещал никогда полевых борделей.
Они прошли во двор замка, замощенный грубо обтесанными бетонными плитами. Кое-где, через стыки пробивались мох и невысокая трава…
За спиной, с шумом и ворчанием заработал какой-то старый, массивный механизм. Лейтенант оглянулся — герольды поднимали мост.
Внутри — было все так, как и в старинных замках. Здания было сложены из того же камня, что и стены, стекол не было, вместо них — что-то похожее на бойницы. Ни техники, ни лошадей, ни экскурсантов не было, только эти девицы и еще несколько человек, прогуливавшихся по двору — на двоих была форма СС! Прадед поприветствовал их, вскинув руку вверх в нацистском салюте — и они ответили ему.
Все это походило на костюмированное представление, устроенное сумасшедшим, которому захотелось в тюрьму. Вот только оно, почему-то не кончалось…
— Пошли. Нам сюда. Перекусим… — сказал прадед
Они зашли в квадрантное, не меньше двух этажей здание, отодвинув в сторону массивную, дубовую дверь — она была такой тяжелой, что взрослый мужчина мог открыть ее с трудом. За дверью — оказалось что-то вроде места для осмотра и чистки оружия — длинные столы и на них чего только не было. В основном — оружие второй мировой войны, в том числе и такое, какого лейтенант никогда не видел.
— Положи оружие сюда — велел прадед — оно никуда не денется. Как настанет твой через — возьмешь.
— Мой черед?
— Потом объясню. Делай, что тебе говорят.
Лейтенант оставил и пулемет, и китайский автомат. Помещение было освещено плохо, масляными лампами и факелами.
— Надо что-то придумать с освещением — ворчливо сказал прадед — этим уже ты займешься. Надоело. Скоро я буду видеть не хуже летучей мыши. Пошли.
Какое-то время — не меньше десяти минут — они шли по каким-то коридорам, освещенным лампами и факелами. Подрагивающий красноватый свет плясал на стенах, высвечивая шероховатую поверхность и грубые стыки плит.
Потом — они пришли в какой-то зал — тот тоже освещался масляными лампами, но потолок тонул во мраке: высота зала была не меньше десяти метров. Через весь зал — шел грубый, сколоченный и толстенных досок стол на котором, на грубых подставках (видимо у них тут это вместо тарелок) было разложено еще дымящееся, поджаренное на костре мясо с зеленью. Стояли и бутылки, старомодные, темного стекла…
— Проголодался? Ха-ха… — сказал прадед — садись и ешь. Потом поговорим…
С одной стороны стола — сидели его подчиненные, глотая слюни — они не осмелились есть без командира. С другой стороны — сидели… господи, сплошные вермахтовцы и ССовцы. Из них — лейтенант узнал похожего на медведя здоровяка с обезображенным шрамом лицом. Оберштурмбанфюрер СС Отто Скорцени, один из самых опасных диверсантов в истории. Еще одного он не знал, но догадался, кто это — по Рыцарскому кресту с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами — эта награда была вручена только одному человеку за всю историю рейха. Оберст люфтваффе Ганс Ульрих Рудель, уничтоживший больше двух тысяч советских транспортных средств и танков, потопивший линкор Марат.
Лейтенант испугался. Он понял, что это сон, и он вот-вот проснется. И если кто-то узнает, что ему снилось такое… его просто вышвырнут из Бундесвера. А может — направят к психиатру.
Рудель заметил взгляд лейтенанта и одобрительно кивнул ему. Лейтенант смущенно отвел глаза, садясь рядом со своими солдатами.
Мясо пахло одурительно, оно было настоящим — не то, что продается в супермаркетах, замороженное, от напичканной антибиотиками коровы. Лейтенант отрезал грубым ножом кусочек, наколол его двузубой вилкой и опасливо отправил в рот. Настоящее мясо, сочное — сок аж брызжет.
Увидев, что с лейтенантом все в порядке — на мясо накинулись и его солдаты…