Долго, зачарованные рассказом Визигиса, молча сидели норманны. Первым нарушил молчание Синибальд. Он вытянул вверх руки, хрустнув костями и мечтательно закатив глаза, сказал:
– Вот бы мне найти такого гнома, которому известны все тайные клады. Эх, я бы тогда!..
– А где сейчас это кольцо Локки? – пытаясь улечься поудобнее спросил Гуго Тубо.
– Не знаю. Говорят, что где-то есть, в одном из семейств, живущих у заснеженных фьордов Норейга. Передаётся от отца к сыну… И все, кто обладает этим кольцом, гибнут на поле битвы.
– Ха, не так уж и плохо погибнуть в бою. И славно, чтобы скальды воспевали твои подвиги. Это лучше, чем подыхать от старости или от болезни дома, на соломе.
– Визигис, а расскажи о несчастной любви Гаральда Смелого, отвергнутого Эллисивой, дочерью конунга руссов Ярослава. Ведь все скальды, от берегов Норвегии до Сицилии знают эту историю.
– Ха, ты ещё молод, Синибальд, это для тебя Гаральд герой сказаний, а я, сражался рядом с ним, плечом к плечу, на Сицилии. Он молод, но уже успел прославить себя как герой! О его подвигах, битвах и сражениях, а не только о несчастной любви, поют все скальды!
– Ну и что с того?! Расскажи, а, Визигис?
Неожиданно, необычайно яркое зарево озарило половину ночного неба.
– Что это?
– Что-то горит!
– Да ведь это у нас в лагере!
– Скорее туда!
Со всех сторон норманны бросились к огромному очагу пламени, и в недоумении остановились, когда увидели, что жарко пылают осадные орудия и башни, изготовленные греками.
– Кто это сделал? – среди воинов показалась высокая фигура Гильома Отвиля, шедшего в окружении братьев.
– Где караульные?
– Вот один лежит, Хельм из Орбека. Кто-то перерезал ему глотку.
– А Вульфу Одноухому проломили череп.
– Где греки?
– А-а-а, это они! Я знал, что им нельзя доверять! Скорее туда!
Но в палатке, которую занимали греки-инженеры, норманны нашли трупы. Были убиты все – главный над греками Кенос Стратакос, его сын Маврикий, и остальные.
– Кто это сделал? – норманны, заходя один за другим в залитую кровью палатку, чесали бороды и затылки.
Недоумение их ещё больше усилилось, когда они узнали, что исчез их предводитель Аргир, сын Мелуса. А с ним и его наиболее верные сторонники из числа лангобардов.
– Где он? Убит? Разыщите его! – как-то самой собой так сталось, что Гильом Отвиль стал всем распоряжаться и отдавать приказы.
Нормандцы и оставшиеся в лагере лангобарды, перестали вообще что-то понимать, когда выяснилось что Аргир, ночью, тайно покинул лагерь. Вскоре выяснилось, что Аргир перебежал к грекам.
С времён тех событий, прошло уже более 900 лет, но до сих пор причина измены Аргира так и не выяснена.
Кто говорит, что он получил от агентов Византии крупную взятку и личное заверение императора, что станет катапаном. Но не сейчас, а потом, в будущем.
А кто и поговаривает о том, что Аргир уразумел, что норманны представляют для лангобардов гораздо большую угрозу, чем Византия. Первоначально, пришельцы с севера поддерживали и перенимали южноитальянские обычаи и традиции, но теперь, опираясь исключительно на военную силу, они стали всё более насаждать свои порядки и вводить свои законы.
Как бы то не было, но Аргир переметнулся к грекам, и восставшие вновь остались без предводителя.