Делегации, переговоры, вооружённые стычки и боевые столкновения шли всю зиму. Только в феврале 1042 года, на общем собрании, предводителем восстания был избран Аргир, сын Мелуса. Нельзя сказать, что эта кандидатура устраивала всех, но его избрание хотя бы притушило разногласия. Аргир был торжественно коронован в Бари, в церкви Святого Аполлинария.
А Райнульф Дренго, даже напрямую не участвуя в войне, сумел увеличить свои владения, получив некоторые захваченные у Византии земли – герцогство Гаэта и монастырь Монте-Гаргано. А его брат Асклетин, получил графский титул и стал сеньором Ачеренцы.
На данном этапе, вопрос о возглавлении восстания самими нормандцами, даже не рассматривался. И хотя с их мнением уже считались всё больше и больше, а их воинская сила внушала осторожность, страх и трепет, они как были, так и оставались пока лишь простыми наёмниками на службе у лангобардов.
Глава третья
В ответ на успехи восставших, в Константинополе, весной 1042 был освобождён из заключения Георгий Маниак. Получив должность катапана, он отправился в Южную Италию, дабы исправить сложившееся здесь для империи бедственное положение.
Ужасное лето 1042 года, надолго запомнилось уцелевшим жителям. Праведный в своём гневе Маниак, двигался быстрым маршем, уничтожая и сжигая всё на своём пути. Его воины убивали всех – стариков, женщин, детей, монахов и монахинь. Кого сжигали заживо, кого гроздьями вешали или распинали вдоль дорог, кого живьём закапывали в землю. Города Монополи, Матера, Джовинаццо, были разграблены, полностью разрушены, а их жители уничтожены.
Вдвое выше самых высоких людей, широкий в плечах, обладающий ужасной силой и твёрдым характером Маниак, с гневом, злостью и жестокостью душил восстание лангобардов в Южной Италии, желая ещё более прославиться и заслужить благосклонность императора.
Но снова, вследствии дворцовых интриг в Константинополе, Георгий Маниак был отозван с должности катапана. Уже раз доверившийся императорскому правосудию, этот гигант, мгновение подумав, пренебрежительно усмехнулся, а затем громко и грязно выругавшись, разодрал в клочки императорский указ. Стоявший перед ним, в окружении своей свиты новый катапан, задрожал.
– Так это ты, ничтожество, бледное и потеющие от страха, новый катапан? Червяк!
Громоподобный голос великана разносился далеко. От него закладывало в ушах и крутило в животе.
– Что, там не нашли никого получше? Ты, трясущееся от страха животное!
И ударом своего громадного кулака, Маниак сокрушил начальника стражи нового катапана. С проломленным черепом и сломанной шеей, тот отлетел в дальний угол палатки, и дёрнувшись пару раз в конвульсиях, затих. В воздухе повис тяжёлый запах испражнений.
– Что, мразь, обосрался? Слизняк! Все вы, ничтожные твари! Что, среди вас нет никого, кто бы осмелился напасть на меня? Тьфу, на вас!
Новый удар, и ещё один, подогнув колени, упал с проломленной грудью. Стукнув головами двух патрициев, Маниак убил их на месте. А евнуху, писцу и переводчику, быстро, двумя руками, скрутил шею.
– Твари! Гниды! Ничтожества! Эй, воины, кто там есть? Тащите эту падаль отсюда!
Трясущегося нового катапана выволокли из палатки.
– Что с тобой сделать, а? – громадный Маниак, грозно возвышался над жертвой. Тут его взгляд упал на большую кучу конского навоза, сваленного у коновязи. – А-а-а! Ты наверное голоден? Прости мои неучтивые манеры, благородный патриций. А ну-ка, окажем радушие и гостеприимство и накормим нашего гостя!
Толпа офицеров и воинов становилась всё гуще. И если кто-то и был недоволен действиями своего командующего, то не смел выказывать своё недовольство открыто. Под одобрительные возгласы толпы, Маниак схватил патриция за ноги, и сунул головой прямо в кучу навоза.
– Жри, тварь! Эй, вы, помогите нашему любезному гостю. Я хочу, чтобы он досыта наелся!
Подбежавшие воины, смеясь, забавляя себя шуточками и оскорблениями в адрес патриция, забили рот, нос, уши незадачливого катапана навозом. Они всё продолжали пихать его в него, даже когда он, задохнувшись, умер.
– Хорош! Жаль, что нельзя эту падаль, в таком виде отправить в Константинополь!
И тут, кто-то из толпы воинов, крикнул:
– Да здравствует император Георгий! Да здравствует император Георгий!
Этот одинокий крик, сначала поддержал один, потом десяток, сотня, и вот вскоре, уже несколько тысяч людей орали во все глотки:
– Да здравствует император Георгий! Vivat! Веди нас, император! Веди! На Константинополь! Всем забьем рты дерьмом! Веди!