Однако на всем протяжении VII в. положение христианской церкви в Англии было неустойчивым. Правители, принимая новую веру, во многом руководствовались практическими соображениями и при изменении обстановки легко возвращались к язычеству. Король Кента Этельберт в 601 г. принял христианство под влиянием своей супруги, французской принцессы-христианки, которая привезла с собой епископа (Бэда, р. 52–55); но вскоре после его смерти в 616 г. культ языческих богов был восстановлен, хотя и ненадолго (Бэда, р. 111–112). Лишь в середине VII в. кентские короли получили возможность уничтожить языческие капища, но прошло еще 50 лет, прежде чем король Кента Уитред установил штраф за идолопоклонство. В середине VII в., во время эпидемии чумы, проповедники-христиапе, как сообщает Бэда, были вынуждены бежать из, казалось бы, обращенного Эссекса (Бзда, р. 240–241). Идолопоклонство охватило все королевство, и потребовалось немало времени, чтобы укрепить положение христианства в этой части Англии.
Нередки были и случаи двоеверия. Рэдвальд, король Восточной Англии и один из восьми «правителей Британии» (ум. около 624 г.), погребение которого было, вероятно, раскокано в Саттон-Ху, был крещен, но затем вернулся к вере предков и в храме установил два алтаря: один для христианского богослужения, другой — для языческих ритуалов (Бэда, р. 140). В его захоронении, языческом по обряду (в корабле, с большим. количеством различных предметов), обнаружены две ложечки, на одной из которых выгравировано имя «Павел», на другой— «Савл».
Еще позже проникает христианство на север и северо-запад. Христианизация Мерсии начинается лишь с 685 г. Однако политические выгоды христианства, его способность поддержать королевскую власть были оценены знатью южных, наиболее развитых областей Англии, и в 664 г. собор в Витби признает его официальной религией.
Методы введения новой религии и первоначальные формы церковной идеологии, внедряемой в сознание массы населения в Англии, на этой окраине христианского мира, были своеобразны и отличались значительной терпимостью. Тонкий политик, папа Григорий I писал в 601 г. миссионерам, действовавшим в Британии: «…храмы идолов в этой стране вовсе не следует разрушать, но ограничиваться только истреблением одних идолов; пусть окропят такие храмы святою водою, построят алтари и поместят мощи; ибо если эти храмы хорошо отстроены, то полезнее просто их обратить от служения демонам на служение истинному Богу; сам народ, видя свои храмы неразрушенными и изъяв из сердца заблуждения, будет тем охотнее стекаться в местах, к которым издавна привык, познавая и поклоняясь притом истинному Богу. И так как язычники имеют обычай приносить в жертву демонам многочисленных быков, то необходимо им заменить и это каким-нибудь торжеством: в дни памяти или рождения св. мучеников, которых мощи положены там, пусть народ строит себе из древесных ветвей шалаши около церквей… и празднует такие дни религиозною трапезою… когда им будет обеспечено материальное довольство, они легче воспримут и радость духовную» (Бэда, р. 79–80)31. Постепенное вытеснение языческих обычаев, подмена их христианскими вплоть до временного сохранения языческих божеств, но уже в другой ипостаси — как злых духов, пособников дьявола, — такова тактика христианской церкви во вновь обращенных странах.
Одним из таких примеров приспособления языческих представлений и их совмещения с христианскими может служить заклинание от прострела и ревматических болей, где языческие боги, эсы, приравниваются к ведьмам, а все заклинание завершается обращением к христианскому богу.
От внезапного колотья — ромашка и красная крапива, прорастающая, сквозь стену дома, и щавель. Кипяти в масле.
В стремительной скачке неслись по холмам, по землям мчались злобные духом. Защищайся теперь, исцелись от зла.
Вон, копьецо, коль вонзилось внутри! Я щит свой схватил, сверкающий панцирь, когда могучие девы урожай собирали, полет ускоряли визжащих копий. Я пошлю им обратно дар не хуже — рассекшую воздух, разящую стрелу.