Фахреддин вопросительно посмотрел на Ильяса, желая поскорей узнать, собирается ли тот принять приглашение ширваншаха.
Ильяс положил руку на плечо друга.
- Ты должен понять, Фахреддин, проблему Арана нельзя решать отдельно, она может решиться лишь в масштабах всего Азербайджана. Я считаю, еще рано говорить о независимости
Арана. Стратегическое положение нашего государства не позволит нам существовать самостоятельно. Поднимать сейчас вопрос о независимости Арана - значитглубоко заблуждаться. Пойми, Фахреддин, это приведет к еще большему раздроблению Азербайджана. Вот если бы ты, вместо независимости Арана, заговорил сейчас об объединении Северного и Южного Азербайджана, я был бы твоим единомышленником и поддержал бы тебя. Сильное войско врага способно проглотить нас в один момент. Вчера ты очень некстати затронул один вопрос.
- Какой? - быстро спросил Фахреддин.
- Вопрос о восстании в Аране. Вчера я не хотел подробно говорить об этом, так как это смешная идея.
- Восстание в Аране - смешная идея?! Интересно, почему?
- Зачем и против кого надо поднимать восстание? Подобные замыслы только способствуют беспорядку, из-за них государство может попасть под пяту иноземцев. В настоящий момент нам нужно не восстание, а крепкая сплоченная организация. После того, как мы с помощью такой организации объединим север и юг, уместно будет поднимать .вопрос о независимости. Прежние восстания должны послужить для нас поучительным уроком. Мы не можем повторять ошибки наших предшественников. Народ Азербайджана свободолюбив, это бесспорно. Однако всякое восстание, не возглавленное крепкой организацией, обречено на поражение. Азербайджанцы испытали это на своем горьком опыте, когда к власти пришел Тогрул-бек.49 Весь Северный Азербайджан не хотел признавать халифа. Тогда халиф отдал свою тринадцатилетнюю дочь за шестидесятипятилетнего Тогрул-бека, и участь повстанцев была решена. Тогрул-бек произвел мобилизацию в Южном Азербайджане и повел армию южан на север, - к сожалению, братские узы севера и юга не были крепки. Подобная трагедия случалась и в период борьбы Алп-Арслана с султаном Мелик-шахом, а затем сынов Мелик-шаха -.Мухаммеда и Баркиярука. Вот почему, Фахреддин, я решительно требую: сначала - единение, сплоченность, потом - восстание!
Доводы Ильяса были подкреплены историческими примерами. Фахреддину было трудно возражать.
- Ты говоришь очень убедительно, Ильяс, - сказал он. Но сейчас такой удобный момент! Упустить его - значит совершить политическую ошибку. Мы должны по крайней мере свергнуть правителя Гянджи.
- Каким образом? - спросил Ильяс.
Этого Фахреддин не знал.
- Надо подумать, - ответил он.
- Для свержения эмира Инанча нужны оружие и сила,- начал объяснять Ильяс. - У эмира - войско, за его спиной стоят все предатели страны, а кто стоит за нами? Скажи мне, проводится хоть какая-нибудь разъяснительная работа среди войск эмира Инанча? Известны ли простым солдатам наши идеи, наша цель? Нет! Было что-нибудь сделано для распространения
наших идей среди жителей Арана? Опять же нет! Так пусть Фахреддин мне скажет, каким образом он собирается прогнать эмира из Гянджи?
Подумав, Фахреддин ответил:
- Надо поссорить эмира с халифом.
- Предположим, ты поссорил эмира с халифом. Но разве этим ты достигнешь независимости Арана? Уйдет один эмир - на его место явится другой. Кроме того, чтобы поссорить эмира с халифом, надо иметь такую возможность.
- Возможность есть. Я организую в его семье измену.
Ильяс решительно возразил:
- Нет, Фахреддин, козни, интриги-не метод борьбы. Нехорошо, когда счастье одних строится на несчастьи других. Я не одобряю твоей идеи!
Фахреддин усмехнулся.
- Смешно думать о судьбе нескольких людей, когда дело касается интересов целого государства. Политика требует крови и жертв.
Ильяс покачал головой.
- Проливать кровь без пользы - и преступление и глупость. Я выступаю за единение севера с югом!
Но Фахреддин упорно стоял на своем:
- Ты, Ильяс, совсем не принимаешь во внимание невежества народа и того, что он находится в сетях сектанства и фанатизма. В селах Северного и Южного Азербайджана су шествуют, сотни сект. Арабы и персы, стремясь отвлечь внимание народа от политических событий и привить ему политическую тупость, создали множество религиозных учений. Нужны нечеловеческие усилия, чтобы объединить и помирить тысячи людей, которые принадлежат к различным сектам и считают друг друга гяурами.
- Ты верно объяснил, почему иноземцы насаждали у нас секты. Хотели ослепить.народ. Наша задача - вернуть соотечественникам зрение, а поэтому мы должны объявить сектантству войну.
- Ах, Ильяс!.. - Фахреддин глубоко вздохнул. - Я понимаю твои мысли. Ты думаешь, в Азербайджане каждое столетие будет рождаться Бабек?50 Увы, Бабек был один, он пришел и ушел.
Ильяс упрямо тряхнул головой.
- Ошибаешься, Фахреддин! История не стоит на месте. У нашего народа боевой характер. На этой земле со времен Мидии рождаются герои. Лично ты, Фахреддин, должен многое сделать для будущего нашей страны.
Друзья так и не смогли прийти к единой точке зрения.
Настало время прощаться. Они вышли из дому.
- Я сам начну действовать, - тихо сказал Фахреддин на пороге. - У меня есть план, как найти дорогу во дворец эмира.
- Знаю, что у тебя на уме. Хочешь использовать любовь Дильшад. Скажи мне честно, ты любишь ее?
- Люблю, безумно!
- Если любишь, не принуждай ее заниматься опасными делами. Предупреждаю тебя, будь осторожен, иначе ты потеряешь эту девушку.
ДИЛЬШАД
В этот вечер эмир Инанч напился больше, чем обычно. От нестерпимой жары его совсем развезло, и в конце концов он лишился чувств.
Танцовщицы и девушки-виночерпии, воспользовавшись моментом, поспешили убежать к себе на покой. Большинство служанок и рабынь старалось не попадаться никому на глаза.
Пьяного эмира положили на ковер и отнесли в его опочивальню. Дворцовые стражники с жадностью набросились на остатки яств и напитков.
Жизнь во дворце замерла. В комнатах потухли свечи. Фитили в заправленных жиром светильниках, обгорев, упали набок.
В пламени фонарей над воротами эмирского дворца гибли, сгорая, тысячи мотыльков. Серыми снежинками падали они на головы дремлющих у тротуара стражников.
В бесконечных коридорах дворца было пустынно. Только главный евнух хадже Мюфид бродил в белом ночном одеянии, похожий на вставшее из могилы привидение, - он стерег двери эмирского гарема. Но вот и он удалился к себе.
Ночную тишину изредка нарушали выкрики стражников, которые расхаживали вокруг эмирского дворца и сада. Время от времени слышалось: "Эй, смотри хорошо!.. Я здесь!.. Кто идет?.. Зарублю!.. Не трожь замок!.."
И как бы в ответ на эти возгласы глухо лаяли сторожевые псы.
Все спали. К одной Дильшад не шел сон. На сердце было тревожно: вот уже несколько дней она не видела Фахреддина. Девушка написала ему несколько писем, но ответа так и не дождалась. Она была почти уверена в том, что Фахреддин не придет и этой ночью, и все-таки не спала. Дильшад решила пойти к бассейну в саду, у которого она всегда встречалась с Фахред-дином.
Дильшад поднялась, некоторое время сидела на постели, улавливая ночные звуки, затем встала, выглянула из окна в сад, прислушиваясь к голосам. Выждав немного, открыла дверь, выглянула в коридор. Хадже Мюфида нигде не было видно.
В эту ночь Фахреддин нужен был Дильшад больше, чем когда-либо. Она спешила встретиться с ним, чтобы поговорить о важном деле.