— О, да. И много, — сказала Хильдегун. — От наших отцов и дедов мы унаследовали легенды, надежды и ненависть. Подождите, пока волк вернется в свое логово, говорили они. И мы ждали. Многие из тех, кто помнили старину, умерли. Другие были убиты, превращены в варгульфов, брошены в подземные тюрьмы. Некоторые скрываются в горах, и Сурт со своими миньонами охотится на них, как на диких зверей. Если бы вы могли представить, как мы надеялись и ждали! Как боролись с отчаянием, которое могло убить человеческий дух! Я все еще не могу поверить, что принцесса здесь.
Скандерберг кивнул и раскурил трубку:
— Ожидание было долгим. Вы страдали очень много, вы настоящие гардарцы, и ваши страдания будут вознаграждены. Я обещаю.
Глаза Хильдегун наполнились слезами, и она улыбнулась:
— Ах, если бы вы могли сделать что-нибудь для меня и Ньяла! Мы вырастили шестерых сыновей для Вольфгангеров, но они все были схвачены Суртом и превращены в варгульфов. Теперь они бегают и завывают с другими варгульфами. И там не только наши дети. Многие семьи в округе потеряли надежду увидеть своих детей снова.
Скандерберг погладил ее ладонь и сказал мягко:
— Когда Сурт будет мертв, все его заклинания рассеются, как дым, и все будет по-прежнему, как было до него. Мы пришли сюда, чтобы поторопить его смерть.
— Но он не может умереть, — сказала Хильдегун. — Он бессмертен.
— И тем не менее мы принесли с собой его смерть, — сказал Килгор, положив руку на золотую рукоять меча.
— Значит, все древние пророчества — правда, — сказала Хильдегун, качая головой. — Я этому не верила вплоть до сегодняшней ночи. Я думала, что наши группы сопротивления — только средство остаться жить. Впервые за много лет я почувствовала запах свободы. Свобода! Не бояться за свое имущество, за себя, что завтра я проснусь живой, и никто — ни великан, ни колдун не придут убивать меня просто так, для развлечения. Шиммель… свинопас говорил нам, что Сурт предупрежден о приближении его смерти. Этот меч… — Она не закончила свой вопрос, но остальные кивнули в знак того, что она поняла правильно. — Значит, есть причина для праздника! — сказала она и достала из потайного ящика каменную бутыль с вином и пустила его по кругу. — За смерть Сурта! — сказала она.
Остаток вечера прошел в дружеской беседе над зажаренным барашком. Путники многое узнали о событиях в Гардаре, которые произошли с момента захвата страны колдунами. Великаны бродили по стране и уничтожали тех, кто выходил из дому ночью. Сурт был убежден, что те, кто бродит по ночам, затевают заговор против него. Хильдегун сказала, что половину того, что они собирают на полях и выращивают на фермах, Сурт забирает, как налог. У того, кто отказывается платить, забирают все имущество, а самого выгоняют из дома, а это означает, что бедняге конец. Огромное количество мелких магов обирает от имени Сурта и его могущественных колдунов всех бедных крестьян. После таких поборов крестьяне могут влачить только жалкое существование и чуть не погибают с голоду. Колдуны думают только о том, чтобы получить то, что им хочется, а как это сказывается на народе, их не волнует.
Сурта и его двенадцать приближенных редко видят люди, только на особо важных церемониях и казнях. Хильдегун говорила о них со страхом и ненавистью. Они что-то подозревают, сказала она, но пока оставили ее и Ньяла в покое. Но это не надолго. Хильдегун и Ньял тоже должны исчезнуть. Самое меньшее, что могут сделать колдуны — заколдовать их поля так, что на них не вырастет ни травинки. Один вид этих двенадцати всадников в алых плащах, едущих прямо по бездонным трясинам и не оставляющих ни следов копыт лошадей, ни примятой травы, заставляет прятаться фермеров. Одно их слово или кивок — и поле будет околдовано. На нем будут расти только ядовитые колючки.
Эта тема была нескончаема, но вскоре Хильдегун покачала головой и сказала:
— Но теперь все должно кончиться. Когда не будет Сурта, мы огнем выжжем всю чуму, которой он заполнил нашу землю.
Она постелила чистые постели и сделала огонь в очаге поменьше.
Женщина знала, как поддерживать огонь, чтобы он всю ночь обогревал дом. Дым, сказала она, может привлечь внимание. До этой ночи никогда не открывали дверь, чтобы не был виден огонь. Но свинопас приказал сделать им это и рассказал пророчество о королеве и собаках.
В очаге уютно горел огонек, и путешественники наслаждались теплом и покоем, которого давно не испытывали. Вскоре раздался знаменитый храп Скандерберга. Все уснули и спали вплоть до раннего рассвета. И вдруг раздался лай собак. Путешественники мгновенно проснулись и услыхали вдали стук лошадиных копыт наподобие раскатов грома. Всадники ехали к избе.
— Колдуны! — вскричала Хильдегун и бросилась к двери, чтобы накинуть засов. Но тут же снова открыла дверь, и в избу ввалился запыхавшийся возбужденный Ньял.
— Прячь их, быстро! — приказал он, хватая свой длинный лук и стрелы.
— В подвал! Колдуны гонятся за мной! Может быть, нам пришел конец, но нужно действовать. Скажи им о подземном ходе!
Хильдегун отодвинула стол и убрала слой земли, который закрывал узкую деревянную дверь. Стук копыт и звяканье доспехов послышалось во дворе.
Прозвучал голос:
— Хэлло! Ньял! Открой дверь!
Хильдегун втолкнула путешественников в подвал вместе с матрасами, пожитками и кое-какими ценностями, которых не должны были видеть колдуны. Дверь быстро закрылась за ними, земля была поправлена, стол придвинут на прежнее место.
Путешественники увидели, что находятся в маленькой подземной комнате. Вдоль стен стояли длинные луки, боевые топоры, мечи, шлемы, кое-какие доспехи. Все было, несомненно, выкопано из могильных Курганов. После того, как путники осмотрелись, Скандерберг погасил драконью голову на своем посохе. Они ждали в темноте.
Стука копыт не было слышно. Тут же они услышали грохочущие удары в дверь избы Ньяла.
— Открой, крестьянин, а то мы разнесем твою лачугу на щепки, — раздался хриплый голос.
— Дверь не заперта, — спокойно ответил Ньял.
— Где смертный с мечом? — спросил бесстрастный голос. — Он путешествует с двумя колдунами и девушкой. Его следы ведут сюда. Если ты укрываешь врагов Сурта, тебя ждет смерть. Встань в сторону, пока мы не сделаем обыск.
— Но вы же видите, что здесь кроме нас двоих никого нет, — сказал Ньял. — След, который привел вас сюда, наверное, мой. Я только что вернулся домой. Я выходил по делу.
— Это тоже смерть, — прозвучал голос колдуна, подобный шелесту сухого тростника. — Заговор против короны. Смерть ему!
— Я ничего такого не замышлял. Я всегда был предан Сурту, иначе меня давно бы убили.
— Не нужно лгать, Ньял, — заговорила Хильдегун. — Мы всегда ненавидели Сурта, и если мы до сих пор живы, то только потому, что надеялись, что наша родина будет свободной. Будьте вы прокляты! О, если бы меч альфаров был в моем доме, и я могла бы вас всех убить им! Когда вернется расколдованная принцесса Вольфгангер, все вы будете убиты, и ваши головы будут выставлены на стенах Гримшлага!
Наступила зловещая тишина. Затем в хижине послышался топот ног и гневные голоса. Там раздался треск, звуки борьбы, ругательства. Килгор сжал рукоять дрожащего меча и хотел кинуться на помощь Ньялу, но Графгримр сжал без слов его руку. Шум прекратился, звуки шагов послышались уже на улице. Вскоре застучали копыта лошадей, зазвенели доспехи, звуки стали удаляться и наступила тишина.
Они сидели неподвижно. Килгор дернул за рукав Скандерберга и в ответ получил толчок. Вспыхнувшая голова дракона выхватила из темноты узкий подземный ход, ведущий из комнаты. Килгор посмотрел назад, на дверь, ведущую в дом. Асни стояла рядом с ним.
— Идем, — прошептал Скандерберг.
— Нет, пока мы не посмотрим, что с ними, — твердо сказала Асни.
— Как хочешь, — помолчав, ответил Графгримр. — Все-таки они твои подданные. И они помогли нам.
Внезапно дверь наверх заскрипела и открылась.
Послышался радостный голос Ньяла:
— Мошенники ушли! Черт бы побрал этих демонов! Мне очень жаль, что так случилось. Но теперь это обычное дело. Никто и ничто не может считать себя в безопасности. Мы научились прятать от них все ценное. И, конечно, оружие. — Он поднял руку, помогая им вылезти из подвала.