— Черт побери! — выругался Скандербег, опустив посох.
— Они не вернутся, — вздохнула Асни. — Они утонули?
— Не будь глупа. Это водяные лошади или никуры, — ответил колдун. — Это самые сильные лошади, они охотно понесут человека на себе, но только до реки. Там они ложатся на воду и топят своих всадников. Если вы посмотрите их следы на земле, то увидите, что они направлены в сторону, противоположную тому, куда идут никуры. Я должен был это заметить и сразу прогнать Слепнира.
— Никуры! — повторил Килгор, глядя на противоположный берег озера, где с трудом различал выбравшихся из воды лошадей, играющих на мелководье.
— Да, никуры, — подтвердил Скандербег. — Они бегут к воде, как сумасшедшие. Они могли бы утопить нас и все подстроил этот мерзкий Кетил.
— Я виновата больше, — сказала Асни, — это я настаивала, чтобы мы ехали на пони. А теперь мы потеряли все.
— Не все, — отмахнулся Скандербег, поднимая один мешок. — Этот я все–таки успел схватить. Моя сума здесь, значит, потеряно далеко не все. Ладно, Асни, не ругай себя. Я тоже не смог распознать предателя. — Подняв мешок, Скандербег пошел по тропе, нащупывая путь посохом.
Каким–то чудом сохранился еще один мешок. Он упал со Слепнира и зацепился в трещине. Килгор с радостью схватил его, но тем не менее, приключение лишило их половины багажа.
— Значит, мы могли оказаться на дне озера? — вздрогнув, спросила Асни.
— А что касается Кетила, — произнес Килгор, — то я могу поклясться, что он в последний момент превратился в рыбу. Вы можете считать меня сумасшедшим, но я видел это собственными глазами.
— Ты видел? — ухмыльнулся Скандербег, не замедляя шага. — Тогда я не буду спорить с тобой. Этот безвредный человечек теперь стал рыбой.
Килгор замолчал, почувствовав недовольство и раздражение Скандербега. Когда они проходили мимо красной шляпы Кетила, юноша поднял ее и стал с любопытством рассматривать. Меч на боку предупреждающе загудел и не прекращал своего пения, пока шляпа была в руках. Килгор испытывал странное искушение сунуть ее в карман. Но заколебался, и тут случилась странная вещь: он вдруг увидел лицо владельца шляпы, но это не было широкое лицо Кетила. Килгор увидел Варта. И его рука, готовая кинуть шляпу в воду, уложила ее в карман.
Скандербег заметил это, быстро выхватил шляпу, отшвырнул в сторону, словно ядовитую змею, а потом сжег одним движением посоха.
— Идиот, ты хочешь, чтобы о нас узнал каждый ледяной колдун? Никогда не бери ничего принадлежащего ледяным колдунам.
— Особенно этому колдуну, — произнес Килгор вслух, словно запоминая урок.
К полудню долина никуров была забыта. Сильный ветер обрушился на путников с гор Трайдент. Тропа причудливо извивалась среди утесов, расщелин, сухих деревьев. Нужно было очень внимательно смотреть, чтобы не попасть в замаскированные трещины. Жесткая колючая трава цеплялась за плащи. Килгор дышал на замерзшие пальцы и ворчал:
— Как бы мое желание спасти Скарпсей не замерзло в этих проклятых горах. Тролли, варгульфы и прочее звучит гораздо лучше в сказках.
— Хмм, — промычал Скандербег. — Ты никогда не слышал о том, как Вультер и Вальсида голодали всю зиму в Гардаре, о том, как они шли без воды и пищи…
— О, не обращайте на меня внимания, — отмахнулся Килгор. — Может же человек один раз пожаловаться.
— Ты хнычешь не переставая, — возразила Асни, закутываясь в плащ. Героем может быть не всякий. Многие считают, что слишком много хлопот. Но ты помни одно, Килгор. Ты и Килдурин должны попасть в Гардар, даже если для этого нам придется связать тебя и ташить на руках. Для меня нет других путей и нет теплого Брандсток-холла, куда я могла бы убежать и спрятаться. Вся беда в том, Килгор, что тебе не за что умирать. Поэтому ты все время и стонешь.
— И Шильдброд не будет столь привлекательным, когда его фьорды замерзнут, и вокруг станут скакать тролли, — вздохнул Скандербег. — Я могу это предсказать с большой уверенностью. Если Сурта не остановить сейчас, то через год на Шильдброд обрушатся морозы.
— А кто сказал, что нужно повернуть назад? — угрюмо перебил Килгор, до ушей заворачиваясь в плащ. — Идти назад такое же безумие, как и идти вперед. Но, я надеюсь, барды сложат песни об этих горах и о наших страданиях здесь. Слушая их песни, думаешь, что героем быть очень приятно, хотя на самом деле это совсем не так.