«…Где же она? Почему все нейдет?» – мучился неизвестностью Томас. Ведь она получила его записку и ответила, что придет, даже несмотря на предостережение ла Валетта. Что могло ее задержать? Переменчивость сердца или же что-нибудь еще? «Господи, уж лучше б что-нибудь еще», – взмолился мысленно Томас и устыдился, что испрашивает Божьего соизволения на то, что другие сочли бы по меньшей мере кощунством.
Он решил все же повременить, пока колокол не пробьет час. Если Мария не подойдет и к этой поре, значит, ее не будет уже вовсе, и тогда прощай, первая любовь, любовь всей жизни. Ночь все длилась; вот уж и минорный удар колокола поплыл, один-одинешенек; оставалось лишь вздохнуть и отправиться в обратный путь по тропе. Что Томас и сделал. А сделав, увидел, как из бархатного сумрака спешащей походкой вынырнула она. Влюбленные без слов припали друг к другу, и вместе с поцелуем схлынули все страхи и опасения.
– Что тебя так долго удерживало? – спросил наконец Томас.
– Прости, любимый. Жена купца, старая мегера, у которой я нахожусь на постое, смотрит за мной, как орлица.
– Видно, не без оснований, – подтрунил Томас.
– Посмейся еще мне! – шутливо пихнула его в грудь Мария. – Пришлось ждать, пока в доме все полностью не затихнет, и только тогда я осмелилась выбраться наружу. Спешила как могла. Так что времени у нас совсем мало. Я должна быть у себя раньше, чем в доме зашевелятся слуги. То есть еще до рассвета.
Мария снова с поцелуем приникла к нему, и тогда Томас почувствовал, как она напряжена.
– Что случилось? – спросил он, отстранясь.
Под призрачным лунным светом кожа Марии казалась молочно-бледной, а еще чувствовалось, что ее бьет мелкая дрожь.
– Томас, что же с нами будет? Ведь мы грешим, по-иному это и назвать нельзя. Мне предстоит стать женой другого, но вместе с тем сердце мое и тело я отдаю тебе. Но ведь это до добра не доведет. Со дня на день прибудет мой брат. И после этого мы с тобой уже никогда не увидимся.
– Значит, тем более, – попробовал отшутиться Томас, – надо использовать оставшееся время с наилучшей пользой.
– Мы уж и так напользовались им сверх всякого благоразумия, – нервно заметила Мария.
– К черту благоразумие. Если и идти на поводу, то только у желаний своего сердца.
– Дурачок ты, – накренив голову, тихо сказала она. – Милый, милый дурашка. Вдумайся: кто мы, как не шестеренки в непостижимо огромном, сложном механизме? И крутимся по его запредельной, насылаемой откуда-то свыше прихоти. Нам и слова никакого не отводится.
– А вот и отводится, – с каким-то детским упрямством возразил Томас. – Захотим – уедем с Мальты. Вот возьмем и сбежим.
– Интересно куда?
– Да хоть ко мне в Англию.
– В Англию, с Мальты? Как? Или ты думаешь похитить корабль с такой же легкостью, как похитил мое сердце?
– Насколько мне помнится, не похищено оно было, а взято на абордаж. И притом добровольно. – Томас потер подбородок, взвешивая положение. – Можно проникнуть на борт какого-нибудь купеческого корабля, доплыть на нем до Франции, а там уже своим ходом.
Слова его звучали так наивно, что впору рассмеяться самому. Марии, понятно, тут же хватятся, а когда окажется, что вместе с ней исчез и он, последствия представить проще простого. Девушка состоит под охраной Ордена. И такой вопиющей нерадивости, разумеется, никто не допустит. В погоню за любым вышедшим с острова кораблем будет отряжена быстроходная галера, и на беглецов, схваченных и доставленных обратно в тот же день, падет гнев Великого магистра. Все это так, но примириться с мыслью о расставании с Марией было ох как непросто.
– Все равно, – с хмурым упорством произнес Томас, – я тебя не брошу.
– Да куда ты денешься, – раздался неожиданно голос из темноты. – Бросишь, причем раньше, чем ты думаешь.
Они разом обернулись на звук. На расстоянии нескольких шагов в мертвенном лунном свете виднелся силуэт, держащий руку на рукояти меча. А за ним стояли еще несколько.
– Оливер… – оторопелым шепотом проговорила Мария.
– Что тебе здесь надо? – как мог невозмутимо обратился Томас к своему бывшему другу.
– Не прикидывайся еще большим глупцом, чем ты есть, – отозвался Стокли. – Ты отлично знаешь, зачем я здесь. – И обернувшись, скомандовал: – Арестовать обоих. Госпожу проводить обратно к месту ее пребывания.
В их сторону направились двое. Томас, загородив собой Марию, выставил вперед кулаки.
– Томас, не надо, – упавшим голосом сказала она. – Поздно. Слишком поздно.
– Она права, – усмехнулся Стокли то ли губами, то ли своим шрамом. – Действительно поздно. И между вами все кончено. А теперь позволь даме пройти к своим провожатым. Прояви, так сказать, благородство.