Но помимо того, что Амире хотелось защитить Нико, с самого первого момента знакомства с ним у нее появилась и другая идея, настолько же мучительно-сладкая, насколько и опасная. Она хотела заполучить Нико раньше, чем это сделает ее супруг. Она бесконечно дразнила его и испытывала все большее возбуждение каждый раз, когда он краснел или смущенно отворачивался. У нее никогда не было любовников моложе пятнадцати-шестнадцати лет, и она задумалась, можно ли научить Нико владеть телом так же виртуозно, как он владел своим умом. Амира решила выяснить это любой ценой.
Как-то раз, когда все жены отправились в мечеть совершать еженедельный джума-намаз, Амира сказалась больной и осталась дома. Мехмеду она приказала следить, чтобы после завтрака ее никто не беспокоил.
Госпожа была в своей личной ванной комнате и вытиралась пушистым полотенцем, когда послышалось тихое шуршание ковров, а потом до нее донесся аромат свежих лепешек и меда – это означало, что в спальню вошел Нико. Наверняка сидит под дверью и терпеливо ждет госпожу. Амира нанесла пудру и духи, надела прозрачную сорочку, а поверх нее шелковый халат чуть поплотнее, вплела в волосы ленты, отодвинула висевший в дверном проеме занавес и вошла в спальню.
Нико тут же вскочил на ноги и улыбнулся, почтительно приветствуя хозяйку. Халат был слегка распахнут спереди. Амира прекрасно понимала, что сквозь прозрачный материал проступают плавные очертания ее груди, и даже не думала прикрываться. Нико смущенно отвел взгляд, переминаясь с ноги на ногу.
– Я голодна, Нико, – сказала она, опускаясь на подушки и опираясь на локоть, и Нико скромно подошел к ней с подносом в руках в напряжении оттого, что здесь явно что-то не так. – Присядь, – произнесла госпожа, показывая на подушку рядом с собой.
По уже заведенному у них обычаю Нико разрезал лепешку и аккуратно намазал ее медом, налил в чашку подогретое козье молоко и обеими руками протянул ей. Амира взяла чашку и поставила ее рядом с собой, даже не притронувшись. Медленно, не сводя с него глаз, она взяла руку Нико и поднесла к щеке. Он напрягся и перестал дышать. Она улыбнулась, замечая его неопытность. Нико держал руку совершенно неподвижно, чтобы не оскорбить хозяйку неловким движением. Пальцы были еще теплыми от молока, и их прикосновение показалось ей очень приятным. Прикрыв глаза, она медленно, чувственно поцеловала его пальцы один за другим.
Приоткрыв глаза, Амира заметила, что глаза Нико открыты и он смотрит не на нее, а в потолок, пребывая в глубокой задумчивости.
– О чем ты думаешь, Нико? – ласково спросила она.
– О модели корабля, госпожа! – тут же ответил он. – Мастер Леонардус рассказал мне, что в Венеции сначала делают модель корабля, а потом уже строят сам корабль. А еще я думал, что ваша лепешка остывает. Хотите кусочек?
Он выпалил все это настолько по-детски, что очарование момента тут же пропало и глаза женщины вдруг наполнились слезами. Она выпустила его руку и вытерла глаза. Он же просто раб. Почему он так на меня влияет?
– Я разозлил вас, госпожа? Простите меня, я не хотел! Что мне сделать?
– Оставь меня одну, – прошептала она, плотнее запахивая халат.
В ту ночь Нико лежал без сна, тревожась о том, что его подвергли проверке, а он провалил ее еще до того, как все началось. Он понимал, что все это как-то связано с сексом. Хотел разбудить Иби, рассказать ему, что произошло, и спросить совета, но ему стало стыдно собственной глупости. Больше всего его беспокоило, что такое невежество в этих вопросах помешает ему хорошо служить хозяину, с которым, как прекрасно понимал Нико, ему предстоит подобная встреча. И тогда, думал он, хозяин будет недоволен мной, а если Эль-Хаджи Фарук кем-то недоволен, то тут до смерти рукой подать.
Когда хозяин подвергнет его такой проверке, было совершенно неизвестно. Поговаривали, что Эль-Хаджи Фарук неожиданно покинул Тунис и уехал в Венецию. Такие внезапные изменения планов случались нередко, и в данном случае это означало, что у Нико в запасе еще несколько месяцев.
А вдруг удастся сбежать до его возвращения? Леонардус наверняка захочет попытать счастья еще раз. На следующий день, как только Нико остался с мастером наедине, он тут же заговорил с ним об этом:
– Как вы думаете, мастер, не стоит ли нам начать планировать побег?
– Мм… возможно, что и так, – ответил он.
Нико уже достаточно хорошо узнал Леонардуса, чтобы у него зародились подозрения. Он заговаривал с Леонардусом о побеге уже в четвертый или пятый раз, и тот всегда замолкал и делал вид, что ему все равно, хотя, вообще-то, Леонардус был не из тихих и молчаливых. Это окончательно убедило Нико в том, что корабельных дел мастер что-то замышляет. Нико продолжал крутиться на верфях, смотреть в оба глаза и слушать в оба уха, но не замечал ни малейшего признака того, что у Леонардуса есть намерение сбежать и не провести остаток своих дней в плену у алжирцев.