Просперо ехал по Виа-Джулья, мимо Сан-Доминико, по Кампетто, потом – по суживающимся улочкам, карабкающимся вверх к Сан-Сиро, где жил Сципион де Фиески, на которого он сейчас рассчитывал. По мере продвижения его охватывало гнетущее ощущение чего-то неестественного в городе, практически парализованном и безжизненном. Ощущение это возникло не только из-за безлюдности улиц, но еще и потому, что те, кого он встречал, двигались с поспешностью диких животных, стремящихся поскорее укрыться от врага. В этот теплый летний вечер на улице не было ни прохожих, ни гуляк, ни праздных компаний. Эхо от копыт его лошади лишь делало заметнее могильную тишину города. Наступающую темноту немного развеяли огни загоревшихся окошек и свет, лившийся из гостеприимно распахнутых дверей. Даже гостиницы казались вымершими, кроме одной, что у Сан-Доминико. Слепящий свет ее окон и буйное веселье выплескивались на черную пустую улицу. По крайней мере, здесь были живые и веселые люди, хотя Просперо показалось, что ликование их несколько чрезмерно. Шум резал его обострившийся слух и действовал на нервы, что, конечно, объяснялось общим состоянием романтической души Просперо. В этом веселье было что-то святотатственное. Просперо мысленно уподобил его хохоту упырей в покойницкой. И в этом он оказался существенно ближе к истине, чем смел предполагать.
Он выехал на площадь Кампетто, где все было тихо. Лошадь под ним внезапно приостановилась и свернула, чтобы обойти распростертое на земле тело человека. Просперо натянул поводья, спешился и наклонился над ним. Убедившись, что лежавший уже окоченел, он выпрямился.
Через площадь быстро шел человек. Единственное живое существо в поле зрения.
– Послушайте, – позвал его Просперо, – здесь лежит мертвый.
Прохожий даже не повернулся.
– Он пролежит теперь до утра, – отозвался он и загадочно добавил: – Они уже ушли.
Просперо этот ответ показался скорее бессмысленным, чем циничным. Он задумчиво смотрел вслед быстро удалявшемуся прохожему. Неужели при французском правительстве улицы не патрулируются? Потом ему пришло в голову, что, разбудив сейчас весь квартал, он не сможет уйти от расспросов. А этого ему совсем не хотелось. Поэтому он снова сел на лошадь и продолжил путь.
Наконец он добрался до дворца Фиески на Сан-Сиро. Тот был погружен в темноту, а широкие, обычно распахнутые двери сейчас были наглухо закрыты. Просперо поднял камень и стал колотить им в дверь, но ответило ему лишь эхо. Подождав несколько минут, он вновь постучал, и наконец внутри послышались шаркающие шаги. Лязг открываемого запора прозвучал в тишине как выстрел, и в большой двери открылась дверца поменьше. Лицо Просперо осветили фонарем, и послышался надтреснутый старческий голос:
– Что вам надо?
– О небо! Ну и гостеприимство! – сказал Просперо. – Я ищу мессира Сципиона. Он здесь?
– Здесь? Мессир Сципион? С какой стати? Иезус Мария! Кто вы такой, чтобы задавать такие вопросы?
– Я буду вам благодарен, если вы для начала ответите мне.
– Так вот что, господин хороший, мессир Сципион уехал, как нынче делают все.
– Уехал? Куда?
– Куда? Откуда мне знать? Возможно, в Лаванью или в свой загородный дом в Аккуи. А может, подальше. И как вам в голову пришло искать его здесь?
– Во имя Господа, что здесь происходит, что с вами всеми случилось?
– Случилось? – Старик презрительно усмехнулся. – Вы что, с луны свалились?
Он вышел из узкой двери и поднял фонарь так, что тот осветил двери напротив.
– Видите это?
Но Просперо ничего не видел.
– Видите – что? – спросил он.
И опять послышалось то же хихиканье вампира.
– Крест, благородный господин. Крест.
Просперо присмотрелся повнимательнее. На противоположной двери он смутно различил крест, грубо намалеванный чем-то красным.
– Ну крест. И что же? – переспросил он.
– Что же? Иезус Мария! Зараженный дом! Чума! Они все мертвы.
– Чума? – Просперо похолодел. – У вас чума?
– Господь ниспослал ее нам, как ниспослал Он пламень на Содом и Гоморру, устав от грехов человеческих. Говорят, она пришла из Неаполя, куда была ниспослана в наказание этим безбожным бандитам, посягнувшим на святыни Рима и самого папу. Многие удрали, как мессир Сципион, будто можно избежать кары Божьей. Мессир Тривальзио и его французы заперлись в Кастеллетто, как будто стены могут остановить гнев Господа. Поверьте, благородный господин, вы прибыли в Геную в недобрый час. Здесь остались лишь мертвецы, которым все безразлично, да бедняки вроде меня, которым некуда деться. – Он снова недобро хихикнул и повернулся, чтобы войти в дом. – Идите с Богом, благородный господин. Идите с Богом.