- Квириний, как тебе это зрелище? Приятно казнить друга, спасшего тебе жизнь?
Они не смогли бы остановить меня – даже если б хотели!
- Возмездие должно свершиться, так ты сказал? Ладно! Но как ты позволил… почему ты сделал ЭТО?
И в этот миг я понял, ЗАЧЕМ!
Бог Мечей, пребудь со мной в этот миг, потому что я должен спасти невинного!
- Квириний Грат, Алый всадник, легат Новиодума! Во имя Справедливости! Тебя обвиняю я в сговоре с врагами Империи. Это твоя фибула была в кошельке кочевника. Это тебя слушают и почитают они. Этот тебе была нужнее всех смерть наместника. И ТЕБЕ БЫЛО НУЖНО, чтобы не сражался Визарий! Я, Лугий, Меч Истины, вызываю тебя!
Кажется, я должен был смотреть на свой меч и искать знамения. Или буравить взглядом Квириния, которого мне предстояло убить. Но я смотрел на Визария. И видел, как он жарко и сбивчиво говорит мне глазами о том, что… - мне было внятно каждое слово!
Легат отстегнул свой плащ и сошёл с возвышения. Он был спокоен.
- Ты умрёшь, галл. Мне будет жаль.
И я понимал, что он прав. У него доспех и выпуклый щит. Он выше меня на голову, и руки его длиннее моих. Но со мной правда. А за моей спиной Визарий, уверенный в том, что я не ошибаюсь.
Зачем я столько пил в эту ночь? Квириний сразу стал теснить меня, а я чувствовал, что ноги едва слушаются. Мне не хватало веса. Мне не хватало устойчивости. Мне не хватало навыка, наконец. Квириний Грат заработал свою сноровку за двадцать лет сражений – что я мог противопоставить ему! Он гонял меня, как малолетку, я уворачивался, уповая на быстроту ног, потому что не мог достать его мечом. Его щит всегда оказывался передо мной, и нужно было снова отскакивать, а сверху из-за щита вдруг вылетала жалящая спата, целя в горло.
Голова была лёгкой и тяжёлой одновременно. Лёгкой, потому что её не посещали мысли, и страх остался позади. Я ловил отблеск летящего меча и ускользал от него, позволяя телу самому решать, как это сделать. Тяжёлой, потому что временами земля начинала уходить из-под ног, чтобы внезапно вновь оказаться под пятками в совсем неподходящем месте.
Я следил за его мечом, поэтому поздно заметил умбон щита, летящий мне в лоб. Ещё успел отшатнуться, но даже скользящий удар этой махины опрокинул меня навзничь. Стукнувшись о мостовую, я на миг забыл, как дышать. А когда снова вспомнил, надо мной возвышался легат. Он отбросил свой щит, и теперь держал спату обеими руками. На лице было выражение безжалостной решимости:
- Мне жаль тебя, галл.
Когда его меч устремился вниз, чтобы пригвоздить меня, я нашарил свой и косо ткнул под железный набрюшник, прикрывающий пах. И спата полетела дальше – куда-то мимо меня.
Я ещё слышал его падение – грузное, с протяжным стоном. Я ещё слышал слитный выдох замершей толпы. Но тело уже не повиновалось мне. Ноги внезапно свело резкой болью, а потом что-то острое вошло в живот, так что я согнулся пополам. Какая-то сила разогнула меня и швырнула навзничь… это было очень больно… кажется, я кричал…
Я очнулся, ощущая носом камни. У меня большой нос, лежать плашмя не очень удобно. Я был жив. Сколько я здесь лежу?
Они всё ещё молчали, глядя на меня, как на призрак. Да, это я – арфист и бездельник Лугий! Вы меня не узнали?
И никто не додумался освободить Визария, хотя его невиновность была доказана. Я сделал это сам. Когда я перехватил ножом верёвки, он рухнул на меня всей тяжестью, хрипло шепча прямо в ухо:
- Дурак ты, дурак!
Или это было объятие?
*
В нашем владении ещё оставалась двуколка и хромая кобыла. Все деньги я пропил. С Новиодумом предстояло прощаться, пока не опомнились солдаты, которых я лишил полководца. И пока не узнали гунны, ведь лишь сговор с Квиринием удерживал их по ту сторону границы. Поэтому я нахлёстывал кобылу без жалости.
Визарий громоздился рядом. Он тоже был разноцветный: серый от боли, пегий от синяков. Ему бы полежать. За его руку я не беспокоился: не первый раз накладываю лубки, через месяц будет как новая. Волновало меня другое:
- Когда ты понял, что это Квириний? Ты это хотел мне сказать на форуме?
Он морщится – повозку ощутимо тряхнуло.
- Когда они начали меня уродовать, не раньше, - вздыхает, и морда грустная. – Видишь ли, меня сбивало с толку то, что было двенадцать лет назад. Ведь я уже сражался, чтобы доказать его невиновность. И считал Квириния другом…
Да, это хуже всего, если вдуматься.
- Но почему? Я не понимаю, Визарий, для чего он это сделал? Полководец Великого Рима – и вдруг…
Визарий снова морщится, на этот раз просто потому, что противно:
- Это как раз можно понять. Помнишь, он сказал: «Гунны сделали меня тем, что я есть!» Сначала легатом. Потом наместником. А дальше – кто знает! Цезарь был полководцем, Траян, Диоклетиан. Чем хуже звучит: «Император Квириний Грат!» Человек, остановивший гуннов. А ступеньками к вершинам власти, увы, всегда служат люди…
Я подумал и посчитал. Наместник Фульвий Флакк. Тридцать воинов на форуме. Убитый гунн. И Визарий. Его он тоже сделал ступенькой на пути к успеху. Но взобраться на эту ступеньку я ему не дал!
- Послушай, Длинный! А ведь я даже не знаю имени твоего Бога. Почему он услышал меня, почему посвятил?
Грустная усмешка мгновенно теряется в усах Визария:
- Как-то ведь ты его назвал, когда молил защитить невинного. Вот под этим именем и будешь знать его теперь.
- То есть… другого посвящения не будет?
- А чем тебя это не устраивает?
Зануда ты, всё-таки!
- Визарий, давно хотел тебя спросить: а как ты сам стал Мечом?
Снова вздыхает. Ну, повздыхай, повздыхай мне, чучело!
- Расскажу как-нибудь.
Уже что-то. Ловлю на слове.
- Кстати, ты понял, что от драк теперь придётся воздерживаться?
- Не понял. Ах, какая жалость! Я не переживу, зарежусь с горя!
Он, улыбаясь, смотрит на меня:
- Дурак ты, дурак!
Второй раз это слышу, и почему-то снова звучит, как признание в любви!
И что я мог ему ответить?
- Зато я умею играть на арфе!
========== ВРЕМЯ ВОЛКОВ ==========
Когда наступает на мир
Зловещее время затмений,
Сползаются, словно на пир,
Голодные серые тени.
Их трудно узнать иногда
По волчьей кровавой повадке:
Ведь часто в лихие года
И люди становятся гадки.
И страхи сочатся под дверь,
И в полночь пустеет округа.
Кто рядом: сосед или зверь?
Живые боятся друг друга.
Кровавою жаждой томясь,
Таясь под добротной личиной,
Неузнаны, ходят средь нас,
Покуда не станем дичиной.
Противен им Божий закон –
У них милосердья не сыщешь!
Для серых всегда испокон
Живые – желанная пища.
Они нападают во мгле
Всей стаей. Не жди благородства!
Для них лишь один на Земле
Закон – правота превосходства.
Им чужды прекрасные сны.
Их сущность – обида природе.
На власть сумасшедшей Луны
Сменяли мечты о свободе -
Свободе, чтоб петь или выть,
Наитием или ученьем;
Иметь или всё-таки быть –
Лишь выбор имеет значенье.
Иной не поверит божбе
И станет с мечом на пороге.
Сойдётся в неравной борьбе
Со зверем на лунной дороге.
Потом безмятежную ночь
Соседи продремлют спокойно,