Да, неспроста наверху мне вспомнилась бойня. То, что разделывали там, сбрасывалось сюда. Кости успели обглодать полчища голодных крыс. Так вот что шебуршало в темноте. Я склонился пониже и различил останки, по меньшей мере, пяти человек. Но в этот миг раздался сильный хлопок, и в трюме стало темно.
Выродок!..
Я подскочил к люку и ударил в него кулаком. Бесполезно. Он был не только закрыт, но и припёрт чем-то снаружи. Корабли строят из крепкого дерева. Даже если стану крушить его мечом, едва ли сумею пробиться.
Это же надо быть таким болваном, чтобы не подумать о возможности покушения, в одиночку отправляясь в такое место! Теперь он может не трудиться, всю чёрную работу возьмут на себя крысы. Едва только погаснет мой факел.
Мне приходилось бывать в безвыходных положениях, но ни одно, пожалуй, не грозило такой отвратительной смертью. Я ещё долго буду оставаться в живых, пока меня обглодают. Интересно, что страшнее – муравейник или это?
Впрочем, имелось одно место, где они не скоро меня достанут. Корабль не стоял надёжно на берегу, он висел на отмели, и кормовая часть опускалась значительно ниже носовой. Должно быть, волны уже пробили днище, потому что там чернела вода. Я снова поднял свой факел и побрёл на корму, погружаясь в вонючую жижу по колено. Надо будет придумать, чем заменить факел, когда он погаснет.
С тех пор, как исчез дневной свет, крысы стали наглее. Если бы я не вошёл в воду, они уже бегали бы по моим сапогам. Сейчас они копошились и пищали у границы воды. Отвращение заставило меня сделать ещё шаг назад. Я забыл, что это может быть опасно. Корабль содрогнулся и заскрипел, начиная крениться на корму. Я поспешно шагнул обратно и замер, боясь пошевелиться. Крысы с возмущённым писком отхлынули, но далеко не ушли.
Итак, у меня всё же есть возможность выбирать между смертью в их зубах и утоплением. То и другое одинаково мерзко. Какие ещё оставались возможности?
Говорят, что крысы бегут с тонущего корабля. Если, предположим, я ещё раз нарушу равновесие, и судно начнёт погружаться, они хлынут наружу. Надо только различить, через какое отверстие.
Да, но между мной и крысой есть существенная разница в размерах. То, что подойдёт им, ничем не поможет мне.
Хорошо, другой способ: отыскать дыру, через которую поступает вода, расширить её мечом до таких размеров, чтобы прошли мои плечи, и выплыть наружу. У этого плана тоже был существенный недостаток – чем шире будет становиться отверстие, тем быстрее погрузится корабль. Мне может не хватить времени.
Итак, мы вернулись к первоначальному варианту: утонуть или быть съеденным? Ничего себе выбор! А факел догорает.
Наверху что-то заскрипело. Я затаил дыхание, вслушиваясь в его шаги. Пожалуй, убийца не даст мне выбраться и не уйдёт, прежде чем всё свершится. Может, конечно, и поторопить события, пройдясь по корме корабля.
Знакомый холод обдал мне спину. Что же, меня не удивило, что здесь присутствует зло – там, наверху оно ходило во плоти. Я уже не раз задумывался над тем, что обретённое мной чутьё подобно клинку без рукояти. Я могу отвести умысел, но при этом теряю всякую боеспособность. До сих пор мне везло. В данных обстоятельствах это только ускорит мой конец. Любое резкое движение там, где я стою, – и судно поползёт вниз. Оставалось сохранять неподвижность, обмирая от ужаса, и наблюдать в последних бликах догорающего факела, как передо мной сгущается тень в чёрном плаще. В этой тени мне чудились очертания всех моих врагов. Значит, так вот они меня настигли.
Впрочем, разница всё же есть! Я могу выбирать, умереть мне от страха, или сражаться с ним. Факел в последний раз моргнул ярчайшей искрой – и погас. Я закрыл глаза, чтобы лучше видеть Чёрного Человека, и переступил, упираясь понадёжнее.
Он тоже сместился, не позволяя мне приблизиться. Перед внутренним взором мой клинок светился, ярче пламени, и я хорошо различал то, что не смог бы увидеть глазами. Противник дразнил меня, то маня в царство крыс, то пытаясь обойти по воде. Я не торопился. Мне некуда торопиться. Пусть он только подойдёт.
Скупые мои движения всё же сделали своё дело. Под днищем захрустел песок, и я почувствовал, что корабль пришёл в движение. Крысы с писком хлынули наверх. Чёрный призрак попытался напасть. Я встретил его рубящим ударом.
На этот раз мало оказалось его зацепить. Но плоть моего противника, словно сотканная из канатов и паутины, не желала сдаваться. В нёй увязал клинок. Я прилагал усилия, рубил, уже не обращая внимания на то, что корабль скользит и кренится всё больше. Шум в голове, усталость, яростные всплески меча…
Я осознал вдруг, что его больше нет, а я почти повис, уцепившись за опорную балку и тяжело дыша. Снаружи послышался стук и голос Урсы:
- Визарий! Ты там жив ещё?
- Пока живу, - прохрипел я. – Будь осторожен, открывая люк - на тебя ринется крысиное войско.
- Я всегда осторожен, - хохотнуло снаружи. – Только постарайся выбираться быстрее. Я не хочу тонуть в твоей компании, Орясина.
И я побрёл наверх – туда, где свет уже пробивался в открытый люк. Вода бурлила под ногами, норовя утащить с собой в темноту.
Потом твёрдая, узкая ладонь охватила моё предплечье. Я выбрался наружу, и всё же продолжал себя гнать вперёд, потому что палуба уходила вниз, и не хотелось, чтобы нежданное благородство Урсы обошлось ему слишком дорого. Сознание я потерял уже на берегу…
Когда же это кончится?
Дьявол с ним, с предупреждением, - не могу я больше превращаться в медузу после каждой встречи с Чёрной Тварью. Чем-то таким пугала меня Жданка. Бедная девочка, каково ей было видеть это каждый раз – месяц за месяцем! Интересно, один ли призрак меня преследует, или они ко мне со всего света слетелись, как мотыльки на огонь?
Я лежал навзничь на сыром песке. У Урсы не хватило сил оттащить меня подальше, впрочем, он и не пытался. Вместо этого развёл костёр и сушил над ним промокшие сапоги. Ошеломительный аромат. Сейчас от моих такой же пойдёт.
Я сел, расправляя плечи и сверяясь со своими ощущениями. Грудь болит терпимо. Не этим вызвана моя слабость. Это всё потусторонняя схватка, будь она неладна! Меч лежал у правой руки. Удивительно, что я не выронил его при паническом, полубессознательном бегстве с тонущего корабля. Впрочем, он ведь – часть меня. Кажется, себя я пока не терял.
Когда я добрёл до Урсы, он уже доставал из мешка какую-то вонючую вяленую рыбу. Её аромат не могли перебить даже мокрые сапоги. Но мы накинулись на неё так, словно не ели неделю. А потом ещё неделю будет хотеться пить.
- Спасибо, - сказал я, утирая усы.
Урса странно смотрел на меня, словно у него где-то болело, но он сам не понимал, где именно:
- Вот это твой выбор, Визарий? Лезть в зубы верной смерти? Если бы я не успел, Выродок сейчас праздновал бы завершение дела.
- Ну, Выродок пока не празднует, - усмехнулся я. – Согласен, я поступил глупо. Нам постоянно приходится выбирать каждый шаг. Нельзя сделать выбор один раз и надеяться, что до конца жизни поступаешь верно. Я не должен был в одиночку идти на корабль. Это не первая ошибка в моей жизни. Но ты её исправил.
- К чертям пустые разговоры! Человек ничего не выбирает. Всё уже выбрали за него. Он не волен, родиться ему или нет. Он не в силах выбирать утробу, чтобы появиться на свет. Он не может стать бессмертным. Ах, как ты свободен между колыбелью и могилой! Как горд собой! Твоя жизнь – это след на песке. Вот этот след к дурацкому кораблю, который потонул. Сейчас ветерок поднимется, и следы смоет. Совсем. А ты всё пыжишься доказать кому-то, будто твоя жизнь имеет значение.
- Смоет, - сказал я. – И всё же, Урса, твой след вёл к кораблю. Не от него. Тебе виднее, почему ты это сделал. Но я благодарю тебя за это!