Я вынул меч. Мой противник тоже.
- Моё имя Аристодим. Но я люблю, чтобы меня звали Хтоном.
Не подумал бы, что он грек. Странное наше время породило странную породу людей, забывших корни и кров. Я сам из таких, но меня на это толкнула неволя. Я не хотел кровавой дороги. Аристодим сам её выбирал. Наши дороги сошлись на этой поляне.
- Это место называется Мёртвый Танаис, - сказал мне он. – Знаешь, почему? Потому что здесь все умирают. И ты тоже умрёшь. И твои останки повиснут на этом дереве, Долговязый.
- Не сейчас, - ответил я. – Хтон Аристодим, ты бандит и убийца! Во имя Справедливости, я вызываю тебя. Вот, Урса. А теперь им станет страшно!
Разбойник только ухмыльнулся, и мы сошлись.
Несмотря на привычку нападать из засады, Хтон был опытный рубака. Он сразу увидел, что я едва ли способен на долгий поединок, поэтому начал меня изматывать. Он несколько меньше ростом и намного тяжелее, но у него не было переломанных рёбер. И тяжёлой дороги за плечами. Поэтому он с самого начала превосходил меня в подвижности. Я же старался двигаться экономно, чтобы сохранить силы до решающего удара.
Мой враг кружил по поляне, время от времени атакуя тяжеленным германским мечом. Частенько он целил в ноги, заставляя меня отпрыгивать. После пары таких прыжков дыхание сбилось, я больше не мог его восстановить.
Тогда он сменил тактику. Проведя очередную атаку, делал несколько шагов назад, вынуждая меня преследовать. Это тоже отнимало силы, поэтому, разгадав его хитрость, я перестал двигаться за ним, и он подступал снова.
Хуже всего, что мне не удавалось совладать с дыханием. Воздух словно застревал в лёгких, а он был мне так необходим. В голове зашумело, я споткнулся и пропустил удар. Широкое лезвие скрамасакса задело правое плечо. Обильно полилась кровь.
Рука стала быстро неметь. Хорошо, что на арене меня сделали димахером. Я переложил меч в левую, правой продолжая только поддерживать. Долго не продержусь. И Хтон это тоже знает.
Слабость вынудила меня припасть на колено, не удержав меч - он вонзился в землю. Хтон ухмыльнулся, подняв свой секач обеими руками над моей головой. Вокруг злорадно заржали.
Он поторопился, считая дело конченным. И подошёл слишком близко. К тому же, Хтон не был воином, просто бывалым рубакой, поэтому не знал, что такое двурукий боец. Клинок божественной работы взлетел, словно ничего не весил - его не задержала ни земля, ни бедренная кость. Хтон заревел от боли.
Это же движение вздёрнуло меня с земли. Если бы он не был ранен, я как раз напоролся бы на клинок, но Аристодим уже оседал на землю. Он запоздал встретить меня ударом. Я перехватил меч обеими руками и снёс ему голову.
Тело Хтона свалилось к моим ногам, заливая их кровью. Мне было противно, я сделал два шага вперёд прежде, чем упасть…
По всему, я не должен был больше подняться. И если разбойники знали что-то о Мечах, они изрубили бы бездыханное тело, пока Бог меня судил. Урса не дал им этого сделать. Всё это время он стоял надо мной, и его клинки собирали кровавую дань. Все ножи были израсходованы. Но меч и кинжал ещё верно несли свою службу. Два покойника лежали на мне, когда я вернулся к жизни.
Должно быть, Урса не ждал, что я встану. Ещё меньше этого ждали бандиты, они испуганно взвыли и попятились, когда я раскидал трупы и поднялся из-под них с Мечом Истины в руках. Кажется, драться я уже не был способен, только умирать. Но и умирать надо с толком. Урса, вот теперь смотри, как боятся выродки!
- Во имя Справедливости - следующий! - проревел я, сплёвывая кровавую слюну.
Они шарахнулись, я догнал кого-то и ударил в спину. Наплевать! Теперь будет, как на арене… надо успеть ещё одного… после за всё отвечу перед Богом…
…над нами грохотала сухая гроза, и молнии били…и я рубил, рубил… и Урса ещё успевал прикрывать мне спину…
- Ника! – внезапно разнеслось над поляной.
Разбойники кинулись к реке, но на их пути всё ещё были мы. И они остановились. Их было полтора десятка, наверное. Они пали, как снопы под косой. Со стороны дороги двигались, взмахивая короткими мечами, люди в греческих шлемах. Впереди, выкликая: «Ника!» шёл высокий темноволосый воин в сверкающем нагруднике.
Я почему-то был жив, хотя успел зарубить не одного бандита. Рука Урсы поддерживала меня на ногах, но меч поднять я уже не мог. Греки прошли мимо нас, гоня оставшихся бандитов к реке.
Я успел попросить:
- Урса, увези меня… не хочу здесь…
*
Трое суток агонии. Я умирал пять раз. Урса всё это наблюдал.
Когда я пришёл в себя окончательно, он был уже какой-то зелёный, с чёрными кругами под красивыми египетскими глазами. Солнце пробивалось сквозь листву орешника, из которого он соорудил навес для меня.
- Где мы?
- А там же. Думаешь, мне под силу было тебя мёртвого тащить? Отволок в сторону, шагов на двадцать выше по течению. Бойни не видать – и ладно. Впрочем, их всех уже закопали.
- Кто… закопал?
- Эти, - он мотнул головой. – Танаисские греки. Кстати, их воевода предлагал мне помочь с похоронами. Тебя хоронить. – Урса улыбнулся в своей вызывающей манере. – Но я не знал, вдруг ты взаправду мёртвый. Тогда не интересно.
Я улыбнулся ему в ответ и закрыл глаза. Пять раз… мне казалось, что меньше убил.
- Плечо тебе я зашил, - продолжал Урса. – А рубаху сам зашивать будешь. Я тебе не портной.
- Жена зашьёт. В Танаисе.
Но я всё-таки сам зашил и отстирал рубашку. Насколько это было возможно. Мой товарищ узнал у греков, что город совсем недалеко – день пути. Мне не хотелось являться перед ними вот так – ободранным и в крови. Аяна разволнуется. Но рубаху досушивал на себе. Мои так близко, нет сил больше ждать! В город мы вступили на закате четвёртого дня после битвы на Мёртвом Танаисе.
В воротах Урсу узнали и с уважением приветствовали. Меня, по счастью, не узнали. Не хватало разговоров, что по городу разгуливает мертвец. Впрочем, в день битвы я был так залит кровью, что лица никто не разглядел.
У стражей спросил, как найти Лугия.
- Меча Истины? – улыбнулись парни. – А его сейчас в городе нет. Семейство дома, езжай вдоль разрушенной стены, там люди покажут.
Вот и сбылось твоё желание, мой друг. Здесь знают только одного Меча Истины. И это не Визарий.
Урса с тревогой заглянул мне в лицо, должно быть напуганный усталой и бессмысленной улыбкой.
- Вместе пойдём?
Я покачал головой. Не надо, потом. Сейчас мне к своим… Он не протестовал.
Разрушенная стена вела вдоль каких-то пустырей, поросших бурьяном, и завалов битого камня. Городские ворота успели скрыться из виду, когда на улице стали встречаться первые целые дома. Я шёл, ведя Альбу в поводу и разыскивая, к кому бы обратиться, когда с противоположного конца улицы появился человек. Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, почему он кажется мне знакомым. Это был тот самый высокий и красивый воин, который кричал: «Ника!» Только сегодня он был куда наряднее одет.
Пока я соображал и вспоминал, он нагнулся и нырнул в какой-то дворик. Поскольку это был первый встреченный человек, я решил набраться наглости и последовать за ним. Как иначе узнать, где тут жилище Лугия? Но к тому времени, как добрался до калитки, воина уже не было во дворе. Зато…
- Смотри, Гай! Твой папа.
Я вдруг испугался, что плохо отстирал рубаху, и она пахнет кровью. Но дети уже уткнулись мне в плечи, кажется, их это не смущало. Они очень подросли, восемь месяцев прошло. Мгновенно угнездились на коленях, словно и не было разлуки, и сынок уже что-то совал мне в руку: