Арлек кивнул: "И есть полдюжины из Крозера, кто когда-то носили клобуки".
Клобучники. Рейна вздрогнула; и она была не единственной, кто вздрогнул. Клобучники были легендой клановых земель, и пограничные кланы к востоку от Ганмиддиша, как было известно, были лучшими из них. Тренированные убийцы, разрушители крепостей, великолепные лучники, шпионы и мастера маскировки, они были названы в честь серых плащей с капюшонами, в которые они обряжались для своих миссий. Насколько знала Рейна, в Черном Граде не было ни одного из них. Большие северные гиганты - Черный Град, Дхун и Бладд - традиционно предпочитали силу перед засадами, ловушками и убийствами. Меньшие пограничные кланы не могли позволить себе такой роскоши - клановой гордости. Им угрожали соперничающие кланы на севере и горные города на юге, и их было мало для самозащиты. Клобучники были их способом выравнивания шансов выжить. По словам объездчика Ангуса Локка, их численность падала, лишь несколько молодых людей учились на клобучников. Тем не менее, как ни странно, это только добавляло им загадочности. Одного взгляда на этот коридор достаточно, чтоб увидеть это.
"Хорошо, - сказал Мейс. - Значит, Краб внял моим советам". Скарпийцы и черноградцы рассудительно кивнули, и Рейна могла сказать по результату замечания Мейса, что он был тем, кто посоветовал Крабу Ганмиддишу пригласить клобучников в его дом, он хорошо посидел с ними. Их вождь всегда хорошо продумывал такие дополнительные ходы.
По какой-то причине Мейс решил взглянуть в направлении Рейны как раз после этого. Жена, он произнес это одними губами только для ее глаз. Она встретила его взгляд, но чего ей это стоило. Информация мгновенно передалась между ними. Он понимал, что она одна знала, что все, что он сказал здесь, было манипуляцией истиной, в том числе его замечание о клобучниках. Он никогда не говорил ничего подобного вождю Краба. Да и как он мог? Они никогда не встречались наедине. Для борьбы с этим убийственным знанием он просто позволил своему воспоминанию о том, что произошло в Старом Лесу, задержаться на краткий момент в его глазах. Это было оружие, против которого у нее не было защиты, то удовольствие, которое он получал от того, что сделал с ней. Она первая разорвала контакт и отвела взгляд. Каждый раз, когда их разделял такой миг, как этот, он отнимал у нее часть души.
Он знал это тоже, и это было, как если бы всю энергию, которую она теряла, получал он. Возвращаясь к Арлеку, он спросил: "А ремонт ворот Краба?"
"Готовы. Но речные стены нуждаются тоже".
"Речные стены не имеют особого значения,- сказал Мейс, коротко обрезав молодых молотобойцев. - Дрей и воины Краба расположены хорошо. Они должны быть в состоянии продержаться, пока мы не подойдем с пополнением".
Несколько изменений произошло с лицом Арлека, когда он слушал речь своего вождя. Сначала он хотел прервать его, Рейна была уверена в этом, отметив, что вождь ошибся, и что речные стены действительно нужно учитывать, и было зачем. Затем, он начал кивать, когда Мейс сказал, что Дрею и Крабу в настоящее время безопасно. И в-третьих, его щеки покраснели от волнения при словах "пока мы не подойдем с пополнением".
Все мужчины во входном зале потрясли своими молотами, топорами и обнажили мечи. Кто-то, возможно, старый и непредсказуемый Турби Флап, крикнул: "Убей Спир!", и затем начался глухой стук. Молоты и торцы топоров с силой ударяли в стены и пол. Через несколько секунд все удары попали в такт, и единое, подавляющее требование войны отозвалось во всем Градском доме.
"Убей Спир! Убей Спир! Убей Спир!"
Чувствуя слабость в коленях, Рейна прошла несколько шагов, необходимых, чтобы удержаться на ногах у торцевой стены. Она видела нечто подобное шесть месяцев назад, когда Райф и Дрей Севрансы вернулись из Пустых Земель, и Собачий Вождь был обвинен в смерти Дагро. Убей Бладд! - кричали они тогда. Множество благого, что было сделано тогда, ввергло клан в войну с Дхуном и Бладдом.
Даже она не могла отрицать, что им это нужно. Неделю она смотрела в глаза мужчин и женщин, которые чувствовали себя потерянными. Градский камень лежал разбитый вдребезги, и без него они были брошены на волю волн. Рейна ощущала то же самое, это же чувство сопричастности клану и земле. Здесь больше не было богов, причастность была слишком велика для постижения.