- Что ты знаешь о людях, которые погибли в пожаре на ферме, в дне пути отсюда к востоку?
Вот оно, понял Гуль. Причина, по которой появился этот человек. Причина, почему он пахнет как дикое животное, а в глазах нет обычной ориентации во времени и пространстве. В любое время дня он мог находиться где угодно, понял Гуль, и будет замечать это исключительно там и тогда, где что-то узнает о своей семье. Он был как часы, которые отбивают одно и то же время.
Гуль оглянулся, проверяя таверну. Клив Вит закончил играть популярную песню, и Лидди несла ему традиционную плату - порцию старки с клинышком голубого сыра. Гуля порадовало, что она вспомнила старый обычай. Бурдал Рафф сидел на своем стуле, привалясь спинкой к стене, так что тот стоял на двух задних ножках. Все еще наблюдая. У него был внушительный вид, посчитал Гуль, угрюмый, значительный и с оружием, но Гуль подумал, что против этого мужчины шансов выстоять у него было меньше, чем у кусочка масла в адском пламени.
Ангус Лок ждал. Гуль заговорил.
- Случилось около двух месяцев назад. Нехорошее дело. Семья, одни женщины, как я слышал, работали на ферме, пока их отец был в отъезде. Как все считают, их беспокоила дымовая труба - потому и позвали Турло Пайка. Эта ужасная буря прошлой зимы повредила вытяжную трубу, и дым начал идти обратно в дом. Разумеется, никто никогда не узнает наверняка, что случилось той ночью, но через день туда приезжал мировой судья из Кина. Сказал, что все выглядело так, словно, когда дом загорелся, семья оказалась внутри в ловушке, а к тому времени, когда они это поняли, выйти было уже невозможно. - Гуль не смог удержаться, и начертал у груди знак Трех Слез. Да поможет им Бог.
- Опознать тела было невозможно. Судья сказал, кости аж почернели. Он приказал, чтобы их погребли в двадцати пяти футах от дома, и официально предупредил, что до следующего распоряжения никто не должен туда ходить.
Гулю было еще что сказать, - упомянуть, какие слухи ходили о смертях, или тот факт, что судье не терпелось найти владельца фермы, но Гуль себя остановил. Пока он рассказывал, кое-то привлекло его внимание, и мысль, которая после этого возникла, заставила его замяться.
Этот человек раскопал могилы. На кончиках пальцев виднелась земля. В его медных глазах была истина.
Конечно. Как еще он мог узнать, что одна из его дочерей может быть еще жива? Он должен был видеть останки.
У Гуля запершило в горле. Что ж это за жизнь-то, а? Какая страшная, внушающая ужас жизнь!
Ангус Лок спокойно наблюдал за Гулем. Он видел взгляд Гуля на его ногти, наблюдал, как в глубине его глаз возникает понимание.
- Мою дочь зовут Касилин Лок. Мы звали ее Касси. Ей восемнадцать, для своего возраста она высокая, волосы, - тут он перевел дыхание, чтобы успокоиться, - волосы того же цвета, что у вашей горничной, и карие глаза.
- Я ее не видел. - Гуль ответил быстро, чтобы убить ложную надежду. - Также не слышал о молодой девушке, которая путешествовала бы одна.
Лок принял это без удивления. Он встал.
- Однажды ты можешь что-нибудь услышать. Если так случится, пошли весточку Геритасу Канту в Иль-Глэйв.
- Геритасу Канту в Иль-Глэйв, - повторил Гуль, желая показать мужчине, что относится к просьбе серьезно.
Убирая меч в мягкие ножны оленьей кожи, незнакомец Гуля не поблагодарил. Да Гуль этого и не ждал. Ему пришло в голову, что этот человек движется прямиком в ад.
А оттуда мало кто возвращался.
- Ферма, - сказал Гуль, чтобы его задержать. - Если в течение года судья не сможет найти владельца, он объявит ее собственностью Глэйва.
Ангус Лок набросил на себя плащ и направился к двери, его последними словами, обращенными к Гулю Молеру, было:
- Пусть они ее поберегут.
Когда он уходил, в таверне завыл ветер.