Высокий и тонкий Вьюн не спеша вышел из леса с луком в руке. Даже не взглянув, прошел мимо убитого товарища, уже издали прицелившись взглядом к испуганной женщине, свидетельнице двойного убийства. А когда подошел он ближе и почувствовал неладное в слишком уж неподвижной фигуре Вела, во взгляде Ланы, в котором был не ужас, а торжество, когда он увидел вблизи все это и понял, что в чем-то просчитался, было уже поздно: отбросив в сторону шкуры, из причаленной к берегу лодки поднялся ему навстречу живой, невредимый Вел с обнаженным мечом в руке…
И опять потекли для Ланы и Вела спокойные дни на спокойной безлюдной реке. Длинные весенние дни, заполненные охотой и ловлей рыбы, приготовлением пищи и устройством стоянок, собиранием дров для костра и тяжелой, изнурительной работой на веслах. Особенно трудно стало, когда их лодка вошла в еще более широкую реку. По этой реке, как Гур наказывал, надо было плыть уже вверх, на полночь, против течения. Вот где пригодились и сила и умение Вела! Путь он выбирал так, чтобы грести было легче. И на весло налегал рук не жалея. А все-таки продвигались вверх медленно. Целых два полнолуния миновало, прежде чем добрались они до верховьев этой могучей реки, протекавшей густыми, не рубленными никем лесами.
Работая веслом, Вел часто возвращался мыслями к Яру и его воинам, да и всем ивичам тоже. По каким законам живут они? Людей на цепь не сажают и на золото не обменивают, как кафы и другие конные люди. Законы гостеприимства знают. И торг честно ведут. А свой бьет своего! Как мог Вьюн в товарища, в родича стрелу пустить? Как мог Яр у своих же селян скот забрать? А селяне своих же воинов кормить отказались. Невозможно понять всего этого…
Много раз, когда проплывали они мимо устья небольшой, кишевшей рыбой речушки, или заросшего светлым сосновым бором холма, или другого удобного для жилья места, говорила Лана ему:
— Вел, останемся здесь!
В своих мечтах она уже видела на этом холме дерновую крышу жилища, а внизу, у реки, — долбленую лодку, длинные сети на шестах, выжженные участки леса под хлебные нивы…
Но Вел отмалчивался. Он греб и греб, а река становилась все более узкой и неприглядной, и теперь уже сама Лана не захотела бы поселиться в таких болотистых и непригодных для жизни местах.
Возвращение
Хороши леса и луга в стране урсулов. Богаты оленями, турами, кабанами боры и дубравы ивичей. А лучше родных мест ничего нет! Где еще найдешь такие глубокие, тихие реки с тенистыми омутами, такие бескрайние леса? На много-много дней пути они протянулись. Не каменная, как в городе у теплого моря, а живая зеленая стена от врагов защищает венов. Не пройти в их землю ни кафам, ни иным конным людям. А сколько зверья, сколько птиц разных в этих лесах, сколько грибов и ягод!
Лодка Вела плыла по реке быстро. Была это уже не та лодка, которую он построил на болоте Гура. И река тоже была совсем другая. Раньше все реки навстречу текли, а эта — на полночь, туда, куда Велу нужно. На реке этой тоже вены живут, только других, незнакомых Велу родов. А впадает она, как и говорил Гур, в то самое озеро, у которого живет род Вела. Сколько радости было, когда впервые встретил он людей своего племени! Теперь в каждом селении приходилось останавливаться, снова и снова рассказывать о себе, о конных людях, о городе, о теплом далеком море. Много меда хмельного выпил Вел с новыми своими друзьями, много мяса и рыбы съел, обо всем говорил с ними, но про меч свой Сверкающий — больше ни слова. И железные вещи Гура тоже теперь никому не показывал: помнил встречу с Одноглазым и Вьюном.
Неласково приняло Вела родное озеро. Волны выше бортов лодки вздымались, швыряли, раскачивали, не пускали ее, не давали вперед плыть. Видно, мало соли Вел подарил Духу воды, когда озеро перед ним открылось. Но где соли взять? Совсем немного ее Вел с собой везет. Очень мало. Обманули его конные люди и люди города. Меха забрали, а соли не дали. Пришлось хоть немного ее у ивичей на железные вещи выменять. Но Духа озера тоже задобрить надо. Вздохнул тяжело Вел, достал со дна лодки, из-под шкур, топорик бронзовый, небольшой, у кафов взятый, бросил его в воду:
— На, возьми. Да перестань волны навстречу гнать. Неужели не видишь, как Велу домой хочется? Две зимы и два лета там не был, а ты не пускаешь! Чужие Духи в землях чужих и то добрей тебя были…
Но и бронзового топорика мало озеру показалось. Не стали ниже его волны, не стих буйный ветер. Еще сильнее дуть стал, прямо в лицо, лодке Вела навстречу. Надо и ему что-нибудь подарить… А родичам что останется? Рассердился вдруг Вел. В самом деле: столько пути прошел, столько бед разных с ним приключилось, все одолел, все выдержал, все перенес. А тут, вместо того чтобы помочь, свои же озерные Духи мешают!