Но кто такие Вел, Бал, Выг, Гела, Лана? Кто такие ичи, урсулы, кафы? Где, когда жили Вел и его сородичи? Слышали вы когда-нибудь подобные имена и названия племен?
Вы, конечно, понимаете, что все эти имена и названия, как и другие, встречающиеся в книге, вымышленны. Автор сделал это, чтобы не навязывать читателю никакого определенного решения вопроса, чтобы дать простор его воображению, чтобы читатель стал как бы спутником героя книги, соучастником его приключений. Он нарочно выбрал такие имена и названия, которые в большинстве не кажутся вам знакомыми, чтобы не связывать своих героев с определенной территорией и временем.
В самом деле, не развертывается ли действие повести, например, в Северной Америке, где-нибудь в дремучих лесах у Великих озер, потом в прериях и на берегу Тихого океана? Словом, не индейцы ли Вел и его сородичи?
Пожалуй, можно подумать и так, но только при очень живом воображении. Дело в том, что в повести, хотя и очень осторожно, все же даны некоторые приметы места и времени, благодаря которым читатель как-то незаметно ощущает себя не на другом материке, а в наших восточноевропейских лесах, в южных степях, у берегов теплых морей — Понта Эвксинского (как называли греки Черное море) или Каспия.
Однако более точно нельзя определить ни родину Вела, ни его путь.
Мне, например, казалось, что Вел и его род жили в лесах Поднепровья, где-нибудь у теперешних Смоленска или Чернигова, и спускались вниз по Десне или Днепру. Тогда рабовладельческий город мог быть Ольвией. Автор же книги, Борис Сергеевич Орешкин, думал о родном своем Приильменье — будущей Новгородской земле, откуда путешественники могли подняться по Мсте, переволочь лодки у Вышнего Волочка в Волгу и там спуститься вниз. Тогда степи, где кочевали кафы, будут прикаспийскими, а город — скорее всего Танаис.
Так могут и не совпасть представления автора и читателя.
Еще сложнее со временем. Я уже сказал, что в рабовладельческом городе видится город греческий. Автор называет даже как будто бы греческие имена — например, Теокл. Вел, видимо, попадает в один из приморских античных городов. Такие города существовали в первом тысячелетии нашей эры (примерно с VII века) и в начале нашей эры, то есть две — две с половиной тысячи лет назад.
Но ведь племя Вела живет еще в бронзовом веке. Оно не знает железа и широко пользуется каменными орудиями. А такие племена жили в нашей лесной полосе значительно раньше — три-четыре тысячи лет назад. В первом тысячелетии нашей эры повсюду в Восточной Европе уже наступил железный век.
Значит, во времена, когда жил Вел, не было еще ни кафов, ни греческого города, а когда жили греки и кафы, их окружали совсем другие племена. Так что Вел не мог встретиться, например, с Теоклом.
Как будто бы можно упрекнуть автора в неправильном совмещении событий разных исторических эпох — в «анахронизме». Однако Б. С. Орешкин писал не учебник истории, и даже не научно-популярную книгу. Перед нами повесть, художественное произведение. Автор имеет право на вымысел и отнюдь не пытается убедить читателя в том, что все было именно так, как написано в его книге. Надо думать, что это и есть одна из причин, благодаря которой мы не находим в новости ни подлинных географических названий, ни обыкновенных человеческих имен. Автор как бы смотрит в бинокль с приближающей стороны, он заставляет встречаться людей, которые на самом деле встретиться не могли.
Но ведь нельзя сказать, что подобные встречи людей разных исторических эпох вообще невозможны. Если взять не такое сравнительно ограниченное пространство, как Восточная Европа, а весь мир, то станет ясно, что такие встречи не только могли случаться, но и случались в действительности. Встречались люди весьма отдаленных друг от друга исторических эпох — и эти встречи бывали подчас весьма трагичны. Вспомним, как испанцы, жившие в эпоху феодализма, «открыли» Америку, в которой господствовал еще бронзовый век, и воины Монтезумы охотно меняли поначалу свое золотое оружие на железное, пока пришельцы не поняли, что могут просто грабить их и убивать.
То было почти пятьсот лет назад, а с тех пор сколько еще произошло подобных «анахронизмов»!
Наверное, многие из вас прочли замечательную книгу «В стране соленых скал», которую написал Сат Он всего около двух десятков лет назад, родившийся и выросший в Канаде, в индейском племени, еще не знавшем классов, и ставший потом гражданином Польской Народной Республики. В этой книге нет ни капли вымысла: Сат Ок вправду перешагнул по крайней мере через две исторические эпохи — из доклассового общества через феодализм и капитализм прямо в социалистическую страну! И если в детстве и в юности он охотился на диких лесных зверей, с луком, стрелами, копьем и томагавком, то теперь, говорят, водит современные морские лайнеры.
Вряд ли можно думать, что Б. С. Орешкин допустил в своей повести какую-то натяжку. Он не нарушил исторической правды, он совершенно правильно решил свою задачу в общем виде.
Это не значит, что его представления о жизни героя во всех деталях соответствуют последним данным научных исследовании.
Например, по мнению автора, дом Вела — не отцовский, а материнский. В роде Вела муж принимается в дом жены; говоря по-ученому, брак там матрилокален, что маловероятно даже для бронзового века.
При широком взгляде на исторический процесс Б. С. Орешкин нашел для каждой эпохи очень точную характеристику. Он дал ее в ряде деталей, как бы выделенных крупным планом, нарисованных сочными штрихами. Вы узнаете во всех подробностях, каковы приемы борьбы с разъяренным медведем, как отливают бронзовый наконечник копья, как гребут против течения, как кидают лассо, как куют железо, как строят простой дом. Ведь для книги мало, если в ней только с точки зрения истории все «правильно». Само по себе это не сделает ее интересной, занимательной. Необходимо художественное воображение автора, его верный глаз, живая речь, чтобы читатель не смог оторваться от книги, неотступно следил бы за неожиданными поворотами судьбы героя, полюбил его друзей, возненавидел его врагов. Нужны убедительные, яркие образы, которые позволили бы читателю почувствовать себя рядом с людьми тех отдаленных времен, в том тесном каменном городе, в той засушливой степи, в том прекрасном, хотя и полном опасностей родном лесу.
Пожалуй, именно лес более всего удался автору. Вы как бы войдете под его густую сень, ступите на мягкий мох, в котором тонет нога и шаги бесшумны, ощутите свежую воду ручья, будете бояться яростного медведя, чуть не задравшего Вела, и жалеть раненого Крисса. Вы как бы посетите уединенное жилище Колдуна, своими глазами увидите его лукавого хозяина, совершающего возле ручья немудрую, но такую аппетитную трапезу вместе с двумя молодыми охотниками.
В увлекательном описании всех этих прелестей леса сказалось то, что Б. С. Орешкин провел значительную часть своей жизни в лесах Новгородской области. Он сын лесника, и сам был лесником, и доныне работает в системе лесной промышленности. Автор влюблен в лес и умеет передать любовь читателю.
Чувство это настолько сильно, что как бы окрашивает все образы природы: даже степь и море читатель видит тоже глазами жителей леса. Чуждый лесным жителям ландшафт удивляет, но не восхищает, скорее — тяготит. В нем нет той притягательности, которую увидел бы степняк. Хочется скорее выбраться из жарких, безбрежных степей, подальше от теплого, но коварного моря, в родной лес, к милым, светлым журчащим ручьям. Эта цельность восприятия природы также украшает повесть. Словом, мне представляется, что повесть «Меч-кладенец» удалась автору.
Это — первая детская книга Б. С. Орешкина. Хочется пожелать Борису Сергеевичу новых книг, таких же интересных.
Доктор исторических наук
