– Харри, – произнес он.
Девушка вздрогнула. Никто не называл ее старым прозвищем с последнего дня в Резиденции, поскольку горцы не могли выговорить его по-островному. Матин называл ее «Хари». Ее накрыл ошеломляющий приступ ностальгии.
– Уверен, с тобой все будет в порядке. По крайней мере, ты выберешь лучший путь из предложенных. Смертный не может надеяться на большее. Но я вижу не настолько хорошо, чтобы переживать, за тебя или за любого другого. А за тебя я боюсь. Надвигающаяся на Дамар тьма не станет сдерживаться ради чужестранца. Если тебе понадобится место, куда можно прийти, ты всегда можешь вернуться сюда. Дорогу найдешь легко. Просто езжай в горы и время от времени произноси мое имя. Годятся любые дамарские горы, хотя чем ближе сюда, тем лучше. Я услышу, и тебе будет явлен некий проводник. – В синих, прикрытых веками глазах мелькнула искра веселья, но тем не менее Харри поняла, что его слова следует воспринимать всерьез.
– Спасибо, – сказала она, и Золотой Луч пошел вперед, в лес.
Наркнон, последний раз потянувшись и хлестнув хвостом, удрала еще раньше. Харри не оглядывалась, но краем глаза видела, как отступает солнечный свет и смыкаются деревья за спиной и Лютова поляна становится лишь далеким золотым пятном.
Путь вниз оказался легче, чем вверх, при всем коварстве крутого спуска. Золотой Луч, приседая на задние ноги, осторожно нащупывал, куда поставить копыто. Но облако сомнений осталось позади в приятной безмятежности трех дней, проведенных в Лютовом доме. Какая бы судьба ни лежала перед ними теперь, она обрела форму и цель, и чем быстрее они поскачут, тем скорее встретят ее и покончат с ней, так или иначе.
В ту ночь они разбили лагерь в предгорьях, и войско вновь материализовалось вокруг них. Все держались спокойнее, более расслабленно. Несколько дней передышки, проведенные в лесах у подножия гор за слушанием птиц и ловлей зайцев и антилоп на ужин, подарили людям утешение. Однако они не бездельничали. Войско Корлата в то утро после разлуки с Лютом выросло еще на несколько сотен человек.
Когда они наконец двинулись дальше, Терим поехал рядом с Харри и оставался при ней весь день. Они шли впереди, вместе с Корлатом, Всадниками, Мурфотом и еще несколькими вождями. Те привели под знамя Корлата больше пятидесяти конных. Один раз Харри видела Сенай, на расстоянии всего в несколько лошадиных корпусов, поскольку ехали плотным строем, поймала ее взгляд и начала улыбаться, но внезапно засомневалась. Как полагается вести себя победителю Лапрунских игр по отношению к одному из побежденных, который к тому же носит кушак с отметиной клинка победителя? Харри опустила глаза прежде, чем девушка успела ответить. Однако вечером, покинув седло, Всадница уперлась взглядом в незнакомый гнедой бок. Наездник тоже спешился, и это оказалась Сенай. На сей раз две молодые женщины прямо посмотрели друг на друга и дружно улыбнулись.
Так прошло еще несколько дней. Пускаясь в галоп, маленькое войско Корлата издавало славный и грозный гром. Да, Чужаки не догадывались, сколько в горах народу, но горцы-то, а с ними теперь и Харри, знали: северян гораздо больше. Последнее время она ехала с Теримом и Сенай, и они трапезничали вместе. Всадники держались друг друга, однако у всех имелись друзья или родичи среди остального войска. Они приходили и становились рядом. Так Терим с Сенай, невесть почему, решили стоять с ней. Корлатово невеликое войско будет сражаться плечом к плечу, и это немного утешало.
Однажды, когда она застыла, прижавшись лбом к шее Цорнина и безвольно свесив руку со скребницей, ее разыскал Матин.
– Хари, – начал он.
Она испуганно вздрогнула, резко выпрямилась и начала скрести Золотому Лучу плечо.
– Хари, – повторил он, – это всего лишь твой старый учитель, и в твоих мыслях нет ничего постыдного. Они нас всех посещают, не только тебя и всех тех, кто вступил в войско сразу после Игр. Но тебе хуже всех, поскольку ты лапрун-минта и носитель Синего Меча. Не изводи себя.