В первый же вечер сэр Чарльз принялся излагать гостье всю историю Дарии: прошлое страны, завоевание островитянами, настоящее и вероятное будущее провинции, – но от усталости Харри то и дело теряла нить его лекции. Время от времени хозяин останавливался перевести дыхание, и тогда леди Амелия успевала вставить пару слов относительно обустройства Харри на новом месте. Эти замечания радовали девушку гораздо больше, хотя она старалась этого не показать. Вечер катился своим чередом, сэр Чарльз размахивал бокалом ликера, и даже у Ричарда слегка остекленели глаза. И тут новая подопечная поймала взгляд леди Амелии, и столько в нем было терпения и любви, что Харри поверила – все будет хорошо, и в постель отправилась вполне умиротворенная.
Первые дни в Истане ушли на то, чтобы распаковать вещи и оглядеться. Новизна окружения ослепляла. Островитяне Истана представляли собой маленькую, но цветущую общину и радостно приветствовали, изучали и обсуждали со всех сторон каждое пополнение в своих рядах. И вот Ричард привез сестру.
Харри всегда страдала от смутного беспокойства и тяги к приключениям. Она сурово говорила себе, что виной тому излишнее увлечение романами в детстве. По мере взросления, особенно после смерти мамы, она научилась подавлять это беспокойство и до нынешнего момента почти о нем забыла. Порой она гадала, не испытывает ли брат такого же томления духа и не оно ли привело его в итоге в маленький пограничный форт, пусть и очень важный стратегически. Ведь по окончании университета ему светили куда более радужные перспективы. Это был один из тех вопросов, которые она ему никогда не задавала. Так же как не спрашивала, скучает ли он по Островам.
Она поставила пустой стакан из-под апельсинового сока и вздохнула. Они проезжали апельсиновые рощи по пути на север от Стзары, где она сошла с корабля на берег. Харри взяла вилку с ослепительно-белой, аккуратно сложенной льняной салфетки и поймала зубцами крохотные солнечные зайчики от лучей, просвечивающих сквозь апельсиновый сок. «Не мельтеши», – велела она себе.
В это утро она собиралась на верховую прогулку с двумя мисс Петерсон, Касси и Элизабет. Они были примерно ее ровесницами и признанными красавицами поселка – весь четвертый кавалерийский, расквартированный в Генерале Мэнди, был в них влюблен. Но девушки оказались веселые и открытые, и Харри прониклась к ним симпатией. Красота ее никогда особенно не волновала, хотя она сознавала, что ей самой ее недостает и что ей жилось бы чуть легче, одари ее природа чуть щедрее.
Они предполагали вернуться к середине утра, поскольку к тому времени солнце делалось слишком жарким и всякое удовольствие от прогулки пропадало. Надо бы спросить леди Амелию, нельзя ли пригласить девочек на ланч. Ответ был известен заранее: «Ой, ну конечно! Мы всегда счастливы их видеть. Мне так приятно, дорогая, что тебе удалось подружиться с двумя самыми очаровательными девушками в поселке». Харри поймала себя на том, что опять играет с вилкой, и аккуратно положила ее на место.
Вечером снова намечались танцы. Ричард обещал сопровождать ее. Надо признать, что, несмотря на почти полное отсутствие общих тем для разговоров, он вел себя очень мило, сопровождая ее на вечеринки и танцуя с ней. Он ведь зачастую был единственным кавалером, над которым она не возвышалась. Ее благодарность ничуть не омрачало ни подозрение, что он питает тайную страсть к Касси, ни смутная мысль, что он заботится о популярности сестры только ради собственной репутации. Нет, его доброта была настоящей. Он любил ее, думалось ей, пусть даже немногословно и немного нервно, как делал все. Просто нелегко очень молодому военному адъютанту с неожиданно свалившейся на руки незамужней сестрой – поневоле станешь занудой.
Она не задумывалась о чувствах молодых людей в блестящих мундирах, которых ей церемонно представлял Дикки и которые столь же церемонно приглашали ее на танец. Если у них и был иной интерес, помимо желания оказать дружескую услугу Крюи, потанцевав с его сестрой-переростком, ее это не волновало. Харри бы очень удивилась, если бы узнала о появлении у нее двух-трех почитателей среди тех офицеров, кто, вопреки общему помешательству казарм, решил попытать счастья с объектом поклонения менее популярным, чем обе мисс Петерсон.
– Но она не лучше брата, – жаловался один из них своему закадычному другу, который слушал с дружеским терпением, хоть и не признавал чар иной женщины, нежели Бет Петерсон. – Так же дьявольски вежлива. Понимаешь, держится-то она вполне мило. Не то чтобы я ей совсем уж не нравился… – продолжал он несколько неуверенно. – Но я не поручусь даже, что она узнает меня при следующей встрече, поэтому какая разница.
– Ну, – добродушно отозвался его друг, – Дик-то помнит тебя достаточно хорошо.
Воздыхатель запустил в друга сапогом – неначищенным.
– Ты понимаешь, о чем я.
– Я понимаю, о чем ты, – согласился друг. – Холодна как рыба. – Влюбленный поднял сердитый взгляд от начищаемого сапога, и друг прикрылся оставшимся сапогом, как щитом. – Дик от своей чести аж деревянный. Сдается мне, сестрица у него такая же. Ты просто пока недостаточно с ней знаком.
– Балы, торжественные ужины, – простонал бедняга. – Ты ж знаешь, как оно бывает: на это могут уйти годы.
Друг с молчаливым сочувствием (и мыслями о Бет) кинул сапог обратно, и страдалец мрачно принялся его полировать.
Узнай об этой беседе предмет его воздыханий, она непременно согласилась бы с ним по поводу балов и торжественных ужинов. И прибавила бы, что вообще сомневается в возможности узнать человека в ходе подобных вечеринок, сколько бы их ни устраивали. А друг был прав относительно присущего Дику Крюи гипертрофированного чувства чести. Ричард прекрасно знал, что в сестру влюблены минимум двое его друзей, но ему и в голову не приходило сообщить ей об этом. В его понимании это означало бы злоупотребить доверием друзей, что было для Дика совершенно невозможно.
А сестра его, не подозревая, что успела уже завоевать не последнее место в истанском обществе, нервничала и раздражалась.
Следующей к завтраку спустилась леди Амелия. Они с Харри как раз успели обсудить возможность пригласить Касси и Бет на ланч – почти слово в слово так, как девушка и предвидела, – когда дверь в кабинет сэра Чарльза на противоположной от столовой стороне зала распахнулась. Сэр Чарльз и его секретарь, мистер Мортимер, вышли к завтраку. Обе женщины взглянули на них с удивлением. Мужчины имели безошибочно узнаваемый вид людей, уже несколько часов усердно трудившихся, выпив при этом всего чашку-другую темного крепкого местного кофе, и намеренных торопливо поесть и вернуться к своим занятиям. Радости подобная перспектива явно ни у кого не вызывала.
– Дорогой, – обратилась к мужу леди Амелия, – что-то не так?
Сэр Чарльз провел пятерней по своим белым волосам, другой рукой принял тарелку с омлетом и, покачав головой, сел. Филипп Мортимер глянул на своего начальника, но промолчал.
– Ричард еще не вернулся, – сказал сэр Чарльз, словно отсутствие адъютанта все объясняло.
– Ричард? – слабо откликнулась леди Амелия.
– Да. И полковник Дэдхем. Прости, дорогая, – ответил он, подкрепившись несколькими ложками омлета. – Известие пришло как гром среди ясного неба, посреди ночи, – объяснил он, пережевывая метафоры вместе с пищей. – Джек… полковник Дэдхем… был в поле, на разведке, и я просил его явиться к завтраку и рассказать нам, что ему удалось выяснить. С Ричардом – парень знает, как разговаривать с людьми. Черт бы их побрал. Черт бы его побрал. Он будет здесь через пару-тройку часов.
Жена уставилась на него в полном изумлении, а гостья отвела глаза. Он положил вилку и рассмеялся.
– Мелли, по твоему лицу можно читать как по книге. А вот из юной Харри когда-нибудь выйдет прекрасная супруга посла: взгляни на это непроницаемое лицо! Вам действительно не стоит настолько походить на брата: те из нас, кто знает его, слишком легко угадают ваши мысли. Вот прямо сейчас вы думаете: «Неужто старик наконец спятил? Подыграем ему, пока не убедимся. Если он немного успокоится, возможно, нам даже теперь удастся вытянуть из него что-то осмысленное».
Харри улыбнулась в ответ, не обидевшись на поддразнивание. Он потянулся через стол, бросив вызов подсвечникам и художественно уложенным фруктам в вазе, чтобы потрепать ее по щеке.