Почистишь тут меч… Ей-то легко говорить! Теперь, к примеру, король решил отдохнуть немного в Аль-Ужбуне, да, говорят, скоро поведет всех обратно в Гимарайнш. Только взялся смазывать меч — надо же и Бритеш приятное сделать, — как подвернулись эти проклятые чужеземцы; ишь, щуплые какие! И вот пожалуйста: с одной стороны меч блестит как зеркало, а с другой — сплошное свинство. Всегда так: как на штурм или там в набег — кому идти? — простому человеку (служи, милый, верой и правдой), а как добычу делить или титулы зарабатывать — это уж для знатных, да и вся слава и почести им достаются. А вот коли он, Мартин Афонсу, и все остальные Мартины Афонсу возьмут да и откажутся воевать? Пусть сеньоры сами воюют! Что тогда? Посмотреть бы на них… Король-то, конечно, пойдет сражаться, а с ним с полдюжины рыцарей, кто посмелее, а остальные?.. Эх, взять бы и сказать, кто они есть… Да разве язык повернется?.. Служи себе да помалкивай, и никто тебя не заметит, а погибнешь — и не помянет…
— Эй, дружище, спишь, что ли, на ходу? Ты что, не в себе? — окликнул Мартина второй стражник. — Где ключи? Отпирай!
Ах ты господи, совсем замечтался. Вот они, ключи, на поясе. В тюрьме пусто, сажать некого; часть мавров разбежалась, другие погибли от руки крестоносцев, а третьих Афонсу помиловал, взяв с них слово уйти из города и жить мирно и честно.
Ребят втолкнули в камеру, дверь захлопнулась, и огромные ключи со скрежетом повернулись в замочной скважине.
Тьма полнейшая. Но мало-помалу глаза привыкли. Сверху, едва различимый, лился тоненький лучик света: там, под потолком, в толстой стене было проделано крохотное отверстие.
— Это, по-видимому, они называют окном, да, Фернанду? — вздохнул Вашку.
— Кто их знает… Я вот знаю одно…
— Ты знаешь, что ты не знаешь, как мы отсюда выберемся! — перебила брата Мафалда.
— А главное — на хлебе и на воде! — проскулил Вашку.
— На черством хлебе и на тухлой воде! — уточнила Мафалда.
— Слезами горю не поможешь, и нечего ныть! Лучше составим план, как нам удрать, а куда — там видно будет.
— Ну, спасибо, надоумил! Умница ты наша! План он собирается составить! Это тебе приключенческие романы мозги запорошили! Очнись и посмотри вокруг. А то, может, действительно найдешь в каком-нибудь углу тайный ход или замаскированный лаз, а то и карту, как добраться до клада, или таинственную записку… Да эти неграмотные в жизни не видали бумаги и карандаша, кому тут карты рисовать? А стены? Да разве в такой стене проделаешь лаз? Всей жизни не хватит!
— Что ж, так и будем сидеть сложа руки, пока не отправимся на тот свет?
— А может, передать весточку Санше? Она уже, наверно, догадалась, что мы в беде, раз не вернулись домой.
— Через кого ж ты передашь?
— Ну… можно попытаться уговорить стражника, когда он принесет нам поесть.
— Чтобы «уговорить», нужны мараведи, а у тебя они есть?
— Эх, жизнь, ни мараведи, ни моей коллекционной монеты…
— Нашел, что вспомнить, будто других забот мало…
Они уселись рядышком на холодный каменный пол и задумались.
Санша сидела на низкой деревянной скамеечке и ждала. Уже стемнело, а ее новые знакомые все не возвращались. Она успела привязаться к этим странным ребятам, неизвестно откуда приехавшим погостить в ее доме. Они говорили непонятные вещи, просили у нее такое, о чем она сроду не слыхала, и все равно они казались ей очень милыми. Она им тоже понравилась, Санша это чувствовала. Этот маленький толстяк Вашку такой смешной! Он так жалобно вздыхал, глядя на лепешки, что она отдала ему половину своей. А потом, когда они устали сочинять куплеты и решили передохнуть, то пригласили ее поиграть с ними в жмурки. Санша водила. Она ловкая, хвать одного за рубашку! Провела рукой по лицу и сразу угадала.
— Здóрово! Как ты узнала?
— Очень простоффф, Вашку! Ты ведь все время жуешь!
Он, кажется, обиделся сначала, но потом расхохотался, и они еще немножко поиграли. Как без них скучно! В этом скверном городе играть совсем не с кем. Вот в Гимарайнше… Там остались все подружки, там самая лучшая подруга — Ауровелида. Как они танцевали в полнолунье!..