Ясно, прикончат.
С этими мыслями он вошел в замок и, подавив подступившую тошноту, обратился к пажу, зевавшему в уголке. Узнав, в чем дело, паж неохотно встал.
— Сейчас, что ли, пойти сказать?
— А король сегодня добрый? — робко спросил Колбаса.
— Ха, еще бы не добрый! Местные купцы обещали ему деньги и поддержку.
— Тогда беги и скажи королю, что чужеземцы срочно, очень срочно хотят поговорить с ним!
Пополняется, пухнет казна. И все им мало. Эх, бедный солдат, ты-то денег сроду не видал, если не считать те гроши, что платят тебе за службу. Нет, ты не жалуешься, ты понимаешь: эти деньги — на защиту Аль-Ужбуны и других городов королевства. Кругом враги! Что будет, если возьмут они город? Пожалуй, попадешь туда, где сейчас сидят бедолаги чужеземцы, и ты, и все остальные, кто воевал за короля и жизни не жалел. Немалых денег стоят копья, дротики, пики, топоры, мечи, алебарды, луки. А кони? Выходит, так и придется всю жизнь со старшим братом одно копье по очереди носить. Если уж купцы, готовые торговаться до посинения за каждый гвоздь, дают королю мараведи, значит, видят в том свою выгоду. Без такой помощи епископы и сеньоры Афонсу Энрикеша по рукам и по ногам повязали бы. А галисийцы с мавританцами — за ними глаз да глаз, все говорят. Дон Бибаш кричит, что кругом шпионы, — и правильно. Полоумный-полоумный, а зря про него так. Нужно быть начеку, а то
(— Когда же, Мокейме? Может, мы с пути сбились? Может, Жералду ушел из этих мест? Все едем и едем, а конца не видно этой страшной дороге.
— Пой, девочка, пой и не бойся, выйдет Жералду навстречу, когда меньше всего этого ожидаешь. Недолго осталось. К рассвету доедем. Пой, дочка, свои веселые песни.)
не успеешь глазом моргнуть, как налетит вся свора, и пиши пропало. Дорого достались эти земли. Обильно политы они португальской кровью. А что до рыцарей-крестоносцев, так те помогали Афонсу из одной корысти. Говорят, какому-то капитану Журдану отдают в лен[9] земли в Луринья, а другому, кавалеру Раулину, досталась Вила Франка. А тебе, солдат, и таким, как ты, только и будет дано в награду, что охать от старых ран да показывать внукам шрамы и рубцы — память о славных битвах.
Господи, что ж так долго нет ответа? А-а, король небось мараведи пересчитывает. Монетку за монеткой, вроде Бриоланжи в день жалованья. А тут ждешь, и чего ждешь, сам не знаешь, и надо же было ввязаться в такое дело, дурья башка, скоро станешь вовсе как старший придурок, будешь слюни пускать, ногами сучить и нести абракадабру… Ну кто тебя просил слушать этих сопляков? Заморочили голову: мы, мол, не иностранцы, мы тоже португальцы. Вот умора! А сами небось наделали дел, раз сидят в тюрьме…
— Гонсалу-Колбаса!
Он вздрогнул и вскочил на ноги:
— Тут я!
— Король сказал: если дело и впрямь такое срочное, пусть приведет девицу. Только ее, а те пускай еще посидят. Ступай.
(Скачи, Санша, скачи, держись покрепче за Мокейме и знай, что близко уже Жералду, а друзья далеко, и сердце твое с ними. Скачи, Санша!)
Глава 18. О ТОМ, КАК ПРОЕХАЛИ АРУКСИ-А-НОВА И ВСТРЕТИЛИ ЖЕРАЛДУ
По полям Алентежу летит пыль от конских копыт. За каждым камнем скрывается опасность, чудятся страшные рожи. Где-то здесь, среди пугающего безлюдья бескрайних и неведомых тебе земель, ищешь ты, Санша, грозного Жералду, наводящего ужас на мавров и на христиан. Ты тоже его боишься, что греха таить.