Глава 27. ОБ ОБОРОТНЯХ И ПТИЧКАХ
— А я тебе говорю, это был оборотень. Ты вообще в этом ничего не понимаешь. И потом, ты небось спал, когда на тебя напали, а я все видел, вот этими самыми глазами, чтоб им лопнуть!.. Нет, лучше не надо.
Плетясь за пажом, Гонсалу-Колбаса хриплым шепотом объяснял Мартину Афонсу, что с ними случилось. Тот только мотал головой и твердил:
— Я только птичек помню. Ох, батюшки, сроду у меня в башке так не чирикало!
Но Колбаса отнесся к истории с птичками скептически:
— Да какие там птички! Оборотень, и все тут. Карабкаюсь я по холму и тут чую: паленым воняет. А вокруг — тишина. Мертвая тишина. Не такая, как всегда, когда ты чистишь меч и слова из тебя не выдавишь, — нет, я сразу понял: что-то неладно. Почему — не могу тебе сказать, просто нутром почувствовал. Вроде того, что с моим братом бывает перед припадком… И тут я вижу оборотня: ростом с дерево, сзади хвост и рычит. Хотел я поговорить с ним по-хорошему, да куда там! Набросился на меня, бешеный какой-то! Пришлось драться. Я ведь тоже не промах. Бой был такой, что тебе и не снилось. Ты все похваляешься, что отправил на тот свет столько мавров, что и не сосчитать, а вот попробовал бы сладить с оборотнем! Да с ним ни один смертный не сладит! Не пристало мне самого себя хвалить, но вел я себя геройски! Бриоланжа могла бы мной гордиться. Да, я был побежден, но не отступил. Я упал на землю, но успел увидеть, как это чудище удирает вниз по холму. А потом р-раз! — и испарилось, все равно что лужа под солнцем. Сперва такое облачко в воздухе, потом оно стало светлее, светлее и совсем пропало. Тогда я и отключился.
Паж, порядком измотанный беготней от замка к тюрьме и обратно, устало усмехнулся:
— Так, теперь, значит, оборотни…
Что касается Мартина Афонсу, то правдивая повесть об оборотне, превратившемся в облачко, не произвела на него сильного впечатления. По правде говоря, единственная его забота состояла в том, чтобы как можно быстрее показать королю синяки и шишки, как свидетельства честно выполненного долга, а потом бежать подальше от этого проклятого места. Конечно, домой идти куда страшнее, чем к Афонсу Энрикешу, — что такое гнев короля по сравнению с яростью Бритеш! Теперь она наверняка скажет, что ничего не случилось бы, если бы он, Мартин, вовремя почистил свой меч.
Оборотень или кто другой — какая разница? Он мог сказать лишь одно: кто-то ни с того ни с сего бабахнул его по кумполу, да так, что потом, кроме птичьего щебета, он ничего не слышал. Раз Колбаса уверяет, что оборотень, значит, так оно и было, а сам он никого не видал.
Они вошли в королевские покои, и к ним тут же бросились Мафалда и Фернанду.
Где наш брат? Что вы с ним сделали?
— Где узник, разрази меня гром?! — заорал Афонсу Энрикеш.
Гонсалу-Колбаса вышел вперед и принялся объяснять:
— Да будет известно вашему величеству и вашим милостям, что явился оборотень и утащил несчастного с собой, а нас с Мартином Афонсу, ваших верных слуг, жестоко поколотил. Он схватил узника за руку и поволок за собой, потом взлетел, и они оба испарились. Вот как было дело. Своими глазами видел.
Вот так балбес! Мафалда и Фернанду не знали, смеяться им или плакать.
— Слушай, ты, опомнись! Никаких оборотней не бывает, все это сказки! Вранье, понял? Говори немедленно, где наш брат! Вы должны были его стеречь! Куда вы его дели?
Колбаса обиделся. Эти молокососы, эти чужаки еще учить его вздумали! Да он этих оборотней сто раз видал, и дрался с ними, и даже побеждал!..
— Оборотней не бывает? Может, у вас там, за границей, они и не водятся. Если так — считайте, что вам крупно повезло! А у нас их сколько хочешь. Ростом они с дерево, а обличьем как когда… Бывает, волком прикинется, а другой раз — чистый сатана. Шкура у них твердая, как драконья чешуя, а если притронется к человеку, тому уже не жить! — Колбаса побледнел от вдохновения и перешел на хриплый шепот: — Из всех пор у них сочится яд! Иногда они являются с человеческим лицом, бледным как смерть, а сзади, из-под одежды, виден волчий хвост! По хвосту их и распознают, хотя оборотни страсть какие хитрые, все стараются прокрасться незаметно…
— Как же они так крадутся, если ростом с дерево? — ехидно спросила Мафалда.
— Э-э… наклоняются!
— Может, ползут?
— Я вижу, ты мне не веришь. Спроси тогда у Мартина Афонсу!
— Ага… оборотень. Все так и было… И еще много-много пти…
Колбаса дал Мартину такого тычка, что тот прикусил язык.
— Много чего? — грозно спросил король.
— Много пинков, много щелчков, уйма затрещин и затычин, град оплеух и подзатыльников, тыща фингалов, синяков, шишек и ссадин… Одним словом, сеньор мой, великая битва! — выпалил Колбаса, оттирая назад Мартина Афонсу. — Немало ран получил я в этом сражении!